А кругом песок, ни звука, ни духа. Волны песчаные отражают зарю и лучи…
Верблюды, словно боясь потревожить песчинки, осторожно шагают за караван-баши. И люди и верблюды идут друг за другом, как по веревке или по узкой улице.
… Нет спешащих, нет обгона…
Аксакал, старик белобородый, шел впереди, а за ним купцы и слуги. Они доверились опыту старика и караван-баши с орлиным взглядом и волчьим сердцем.
Караван шел день, шел ночь за Аксакалом с невозмутимым спокойствием среди барханов, где песок засыпал давние указатели. Люди верили в чистоту белоснежного старика.
Колокольчики на верблюжьих шеях беспрерывно, с неповторимым тактом, вызванивают верблюжью поступь по мягким волнам песка. И, кажется, что в людских и верблюжьих следах на желтом песке вырисовывается хрупкая тоска по теплой улыбке родного очага, по любви, а также тоска по берегам далекого родного моря в светло-голубой лазури. Идет, позванивает караван, а дервиш подпевает в такт каравану своим бархатистым тенором и голос его обещает счастье, трепетное и непостоянное, как мерцание звезд.
— Дэдэ!.. — почти военным голосом караван-баши напоминает о себе не только старику-аксакалу и всем погонщикам, но и облаку в небе, и песку на земле. Впереди пшеничные поля и крестьяне, собирающие зерно. Раньше такого на нашей дороге не было.
И вот достиг караван края пшеничных полей. Остановился в двух шагах. Хлеборобы удивленно смотрели на белый караван. Белоснежный Аксакал поприветствовал загорелых крестьян, пожелал им богатства, хлебного изобилия, счастливых случаев. Затем попросил у Аллаха достойного воздаяния крестьянскому труду. А в завершение старик поднял несколько колосьев с земли, понюхал их и трижды поцеловал, после чего положил их обратно на то место, где взял.
Запах зерна подействовал, как запах весны, унял боль и снял усталость с уставших членов, словно это были руки Лейлы…
И караван тронулся дальше.
Маленькая девочка, вся в красном, радостно пританцовывая, как детеныш джейрана, помахала вслед каравану белой ручкой, как крылышком голубя.
Один крестьянин вышел вперед с кувшином в руке и вылил воду на след каравана, чтобы дорога была светлой, безопасной и ровной. И остались далеко позади поля со зрелыми пшеничными колосьями. Но запах золотистого зерна еще долго волновал души путников, тоскующие по родным горам и лугам.
— Дэдэ! — Очередной раз прогремел голос караван-баши. — Вдалеке вижу дерево, а под ним что-то живое…
Новость оживила караван.
Смолкла песня дервиша. Идет, движется караван среди темных и зеленых саксаулов. Это те, что засохли давно, а зеленые — это те, что все еще полны стойкой жизнью.
А вот и дерево, обещанное караван-баши. А под ним огромное пламя.
Кто, какой злодей, разжег огромный костер, лижущий зеленое дерево, обволакивающий дымом зелень?
Люди беспокойно переглядываются, слуги смотрят на купцов, а купцы на белоснежного старика. А тот сам смотрит на караван-баши, внимательно наблюдающим за деревом впереди, как живым существом.
И спрашивает белоснежный Аксакал:
— Сын мой, как, по-твоему, народ видит правду?!
— Нет, дэдэ, народ обманут как всегда. Обманут блеском, блеском в виде огня, создающим ложное впечатление…
Через несколько шагов караван-баши удивленно посмотрел на старика и сказал:
— Дэдэ, под блестящим деревом ждет нас девушка, а, может, это и не девушка, а ангел.
Старик и сам вглядывается вперед, и блеск дерева режет глаза. И видит — посреди песчаной пустыни стоит огромное дерево. Ствол и ветви его откованы из червонного золота, а листья выточены из самоцветов зеленого цвета. А под деревом стоит неподвижная, как статуэтка, но на самом деле живая, со светлой улыбкой на губах Муза вечной любви. Она спустилась на землю покорять души поэтов. А рядом цветет красный розовый куст, похожий на букет. Бери и отдай невесте…
Белоснежный старик вышел вперед. И вот Муза утолила жажду белоснежного старика глотком шербета и наградила улыбкой — слаще шербета.
И бархатно-медовым голосом сказала:
— Я тут не по своей воле. Я послана предупредить вас, потому что надвигается сатанинский ураган. На третий день пути он настигнет вас. Будьте осторожны.
