Возвращаюсь в дом собирать осколки стекла, кидаю их в ту самую корзину, где только что так уютно было бутыли. Никогда не следует начинать обживать дом с бутыли.
Но вот и хозяин. Шагает ко мне прямо по луже, внимательно посмотрел в глаза.
— Десятый?
Ну что ему сказать? Десятый умирает на мельнице в Зеленых Млынах, а я, вероятно, из тех же, что и сам весовщик. Но отступать уже некуда.
— Десятый…
— Плохо вас там готовили… — сказал он тоном человека, не терпящего возражений. — Ты ведь здесь не один. Нас здесь таких много. Да да, представь себе, много. А ты прокладываешь след сюда, на завод, думаешь только о своей шкуре. Пацан! Мальчишка! Вон Голый, который возит свеклу для немцев, и то никогда бы так не поступил. Марш на «овечку»!
Я показываю на корзину:
— Из-за этой проклятой «овечки» у меня бутыль из рук выскользнула…
Весовщик заметил на койке пальто, подбежал, взял его, вышел из дому, швырнул в пруд.
— Что вы наделали? Там обойма…
Он вскочил на камень, подхватил пальто, подал мне.
— Забирай. Да живей!
И снова бросил, подальше.
Неподалеку от весовой стоит под парами «овечка» с несколькими пустыми платформами. На первой платформе кучка грузчиков. Похоже на то, что «овечка» раньше времени отошла от станции и остановилась тут, у весовой, не случайно. Машинист, пожилой уже, держит руку на траверсе, а дверца открыта. И как только я стал на ступеньку, «овечка» запыхтела, заскрипела всем корпусом и побежала на Пилипы. Машинист показал мне на железное сиденье. Я присел. «Овечка», распыхтевшись, мчалась полным ходом по расшатанной колее. А кочегар все кидал и кидал в топку уголь. На тендере шуршала его железная лопата, в топке гудело, как в пекле.
— Ну, молодец Илларион! — Машинист улыбнулся, следя за дорогой.
Лес, который за окном плыл нам навстречу, сейчас походил на грандиозный костер — темно оранжевые, словно горящие овраги и стойкие перед натиском осени дубовые островки на буграх. По эту сторону леса собаки ищейки на поводках гнали перед собой табун лошадей. Немцы едва поспевали за собаками. Кочегар вошел в кабину, что-то шепнул машинисту. Тот кивнул в ответ. По лицу кочегара лился пот, заливал глаза, когда же он протер их и глянул в мою сторону, я невольно приподнялся, сдерживая изумление. Илларионом оказался Яша Шморгун, знаменитый заводской парикмахер, столь уважаемый в свое время нашей школьной братией. Самые грозные поборники школьной гигиены ничего не могли сделать с нашими вихрами, которые так чудесно облагораживал этот изобретательный цирюльник. И все это буквально за грош, хоть он был мастером высочайшего класса — у него стригся и брился сам директор завода Соловьев и даже начальство из Глинска, что вызывало приступы ревности у глинских парикмахеров. Рано «радиофицированный» (в парикмахерской уже тогда была радиоточка), Яша поражал нас своей осведомленностью, кроме того, он располагал еще и «живой» информацией, и поэтому посидеть в очереди к нему и послушать его было одно удовольствие. Сейчас уже как то и не представляешь себе тогдашнюю жизнь завода без Яши Шморгуна и его парикмахерской, которая была еще и чем то вроде своеобразного клуба, так что мы, младшие, почитали для себя великой честью бывать там. Яша тогда знал нас, верно, только по вихрам и теперь не узнал меня.
«Пойду еще поддам жару», — и снова загромыхала его железная лопата. А машинист мне на ухо:
— Поди помоги Иллариону. Чтоб тебя потом проняло. Там, в Пилипах, вредный немец. Не терпит белоручек. «Арбайт! Арбайт!» А у тебя ни спецовки, ни лица пристойного. Может придраться.
Он глянул на мои руки со следами кровельных работ у Пани Властовенко, сказал:
— Что ж ты, брат, лезешь им в лапы? Нельзя так нельзя. Это, брат, немцы. С ними не шути. Если что есть при себе, с собой не носи… Положи сюда. — Он показал на железный ящик для инструментов и пакли. — А то немец вредный, насквозь видит… Не бойся, у меня не пропадет…
Выкладываю, что поделаешь. Потом беру у Якова лопату и валю и валю в топку. Яша стоит рядом, разгребает жар железным прутом.
Пилипы нас не принимают, на запасном пути стоит товарный. На запломбированных вагонах желтые круги с красными молниями. Один вагон с охраной и платформа с зенитками.
