Многажды засвистело в воздухе. Туча стрел пронеслась над головой, ударили в воду, булькнули. Перелет!
Сивел греб и греб! Сейчас! Сейчас, сейчас!
Снова засвистело. Многажды булькнуло за кормой. Недолет!
Ну! Ну же! Еще немного, еще чуть-чуть! Третий залп ведь точно накроет!
Пирога ткнулась носом в песок. Сивел не удержался и снова возопил. И снова от восторга. Наконец-то обернулся. И снова возопил. Но теперь от ярости и отчаяния. Чулка лежала ничком. В правом плече торчала стрела с серыми в крапинку перьями.
Сивел выпрыгнул из пироги в мокрый песок, сгреб Чулку в охапку и побежал под защиту ближних могучих сосен. Он ощущал дрожь ее тела, трепет дыхания. Жива – это главное. Стрелу из раны не дергать – это главное. Успеть до старицы Берит – это главное.
Сивел добежал до сосен, укрылся за ними. Снова многажды засвистело. Стрелы вонзились в красноватые стволы, осыпав клочья коры.
Сивел бережно уложил Чулку на густой мох, бережно перевернул на левый бок. Глянул в лицо. Лицо холодело и как бы удалялось. Чулка дышала. Дышала прерывисто, с всхлипом.
Боги! Боги, заступники! Сделайте же что-нибудь! Так возопил Сивел, но теперь безмолвно. Какие ж вы, боги, заступники, раз беззащитную душу губите! Не одну душу, две! Мать и дитя! Да есть ли вы на самом деле, боги?! Или выдумали вас кудесники с волхвами? Будьте прокляты вы все!
– Сейчас, – горячечно зашептал Сивел Чулке. – Я сейчас, сейчас! Я на миг всего!
Он оставил раненую Чулку и бросился к лодке. Лук со стрелами подобрать! Ибо все же самое и самое главное на сей момент – отбиться от петушков на том берегу. Хотя бы окоротить, дать понять, что не на такого напали! Отпугнуть, ну!
Нашарил на дне лук и стрелы, не запрыгивая в пирогу, прикрываясь ею от петушков. Наложил стрелу, натянул тетиву. На мгновение привстал, направил оружие в кучковавшихся склерингов и спустил тетиву. Стрела полетела через реку. Попала в цель? Попала! Крик боли и злобный вой на том берегу. Мудрено промахнуться, если ворог столь кучен.
То-то! Знай наших, новгородских!.. Сивел оглянулся на прибрежный лес, туда, где Чулка. Сейчас, Чулка, сейчас!
Оглянулся и – снова возопил. Уже на исходе бешенства. В просветах меж стволов мелькнула могучая и высоченная фигура. Склеринг?! Не иначе. Без гребня на бритой башке, но с орлиным пером на макушке. Да сколько ж вас!!!
А там же Чулка!.. Сивел схватил тяжелое весло из пироги, со звериным рыком метнулся к соснам. Поубиваю!!! Кто бы там ни был, сколько бы их там ни было – поубиваю!!!
Могучий и высоченный склеринг выступил из-за стволов, поигрывая томагавком, сделал шаг навстречу и принял стойку.
Сивел мчался на противника с веслом наперевес, крича и крича. Розовая пелена застила налитые кровью глаза. Между ними было двадцать шагов, десять, пять…
Склеринг вдруг уронил томагавк, всплеснул руками, хлопнул себя по бедрам. А Сивел вдруг понял: то не склеринг. По одежке, по обувке – да. По перу в макушке – да. Но… у склерингов не растут волосы на лице. А у гиганта топорщилась борода чуть ли не по грудь. Светлая борода, русая.
– Б-б… Братка!!! – возопил Сивел, уронил весло.
– Сивка!!! – взревел Белян.
Сивел с размаху влетел в Беляна, повалил на землю. И они покатились, обнявшись. А и вовремя – над головой просвистели стрелы с левого берега, от петушков. И в ответ с правого, с ихнего берега полетели стрелы из-за стволов.
Кто тут?!
Свои, свои, Сивка. Торм-молчальник, юный Ньял, Гуннар-степенный, Свен-рукастый, Гру-корсар, Канут-кубарь. И Ленок, конечно! Как же без него?! Сейчас, правда, в типи отлеживается Ленок. Давеча стрела в колено попала. Но жив, жив, курилка. Зато и все остальные наши тоже здесь. Так что одолеем кайюгов с тускарорами, одолеем!
Какие еще наши?!
Массачузы! Они теперь наши. А мы на их земле, то бишь на своей. Породнились мы с родом Совы, ну, помнишь, Зуб Щуки, Черная Сова…
А там, на левом берегу?
Вот как раз кайюги с тускарорами! Воинственные такие…
Да уж что есть, то есть. Сивел убедился…
– Берит! – первое, что прохрипел Сивел. – Жива?! Нет?!
– Что ей сделается, братка! Еще всех нас переживет!
