Гриффиндор был в бешенстве, а слово «несправедливо» стало самым популярным на первом курсе, после «сальноволосого ублюдка». Впрочем, их несколько утешило, что Снейп, похоже, тоже был в бешенстве, наблюдая за «новой знаменитостью», умудряющейся весь урок хихикать, даже под Силенцио. Беззвучно, но оттого не менее выразительно.
– Отработка, Поттер, – раздраженно сказал зельевар, снимая заклятие уже после звонка. Слизеринцы и гриффиндорцы крайне медленно собирали вещи, не желая пропускать такой спектакль. – Вместе с Лонгботтомом, сегодня в семь вечера. Вам все ясно?
– Конечно, профессор Снейп, сэр! – выдала несносная девчонка охрипшим от смеха голосом. При этом смотрела на него таким взглядом, что у Лаванды Браун мечтательно затуманились глазки. Она даже покрутила в голове, как леденец во рту, соблазнительную мысль о тайной страсти Героини Магического Мира к Ужасу Подземелий. Покрутила… и с сожалением выбросила. Гриффиндорским девочкам было совершенно ясно, что их однокурсница абсолютно сумасшедшая. К любви это не имело никакого отношения.
***
– Что это было?! Нет, ты мне скажи, Гарриет Поттер, что это такое было?
– Ерунда, Рон. Смешинка в рот попала. Он нес такую пафосную дурь, что я просто не смогла удержаться. Ребята, извините все, что с нас сняли баллы… сколько там, три? По моей вине. Ладно, на Чарах и Трансфигурации мне дали… эээ… восемь, так что не страшно.
– Это какая-то проклятая арифмантика, – проворчал Рон. – Назначают, снимают – понять ничего нельзя.
– Может, арифметика?
– Какая разница. Кстати, Слизерин уже несколько лет забирает кубок Хогвартса по баллам. Мы должны это изменить! Вот, например, квиддич…
– Рон! – прикрикнула Гермиона. – Уймись! У нас даже уроков полетов не было. Какой квиддич?
– Вот бы меня взяли в команду! Когда мы играли с братьями, я обычно стоял за вратаря. Как жалко, что первокурсников не берут! Нев, а ты бы хотел играть?
– Н-нет. Я боюсь высоты.
– А вы, девчонки?
– Видишь ли, Рон, я, как маглорожденная, испытываю вполне объяснимый страх перед такой хрупкой конструкцией, как метла. У меня вызывает довольно обоснованные сомнения тот факт…
– Грейнджер! Утихни! Ты видишь, у меня уже глаза стали, как у равенкловского ловца?
– Не поняла?..
– Окосел я от этих умных слов, Грейнджер. В общем, ты тоже боишься высоты. Не спорь, это по-нашему так называется. Эр, а ты? Кстати, ты знаешь, что твой отец был гриффиндорским ловцом? Мой брат Чарли – он тоже играл – говорил, что его постоянно с ним сравнивали.
– В чью пользу?
– Джеймс Поттер был круче. А ты его дочь. Значит, это у тебя в крови.
– Жаль тебя разочаровывать, но я тоже не люблю высоту.
Рон жалобно застонал:
– Что за невезение! Томас помешан на своем магловском футболе, Финниган предпочитает болеть, причем только за свою ирландскую команду, Невилл вообще выпал из реальности… Квиддич – это жизнь! Как вы этого не понимаете?
– Рон, у тебя два брата в команде, – улыбнулась Эри. – Можешь с ними и тренироваться, и о профессиональном квиддиче говорить. А мне это скучно.
– Я же не п-предлагаю тебе обсудить плотоядные орхидеи, а?
– Вот еще один чудак! Нев, Травологию ведет Спраут. Декан вражеского факультета. Что ты в ней нашел?
– Хаффлы нам не враги, – фыркнула Грейнджер.
– Нам даже слизеринцы не враги, – вставила Поттер. – Даже Малфой.
– Не говорите мне о Малфое! – завопил Уизли. – У меня было прекрасное настроение!
– Кстати, Рон, насчет умных слов, ты знаешь о теории относительности? Это магловское изобретение. – Эри раскачивалась на стуле, лениво возя ложкой в супе. Третья порция была явно лишней. – Так вот, смотри. Все относительно. Для меня Малфой – боксерская груша для отработки ударов, половичок, о который я ноги вытираю, когда слишком грязные. А для тебя он… Привет, Дракончик. Я не заметила, как ты подошел. Что тебе, моя радость?
– Учишь нищеброда жизни, Потти? Ты бы лучше ему хоть пару кнатов дала, стыдно смотреть на это убожество в заплатках. Уизли, а правда, что вы живете в норе и питаетесь одной яичницей? Ты должен быть счастлив, что учишься тут, где тебя кормят регулярно, а, нищеброд?