– Дайте его мне, мистер Эджкум! Пока еще есть время!
И тогда я вспомнил, что он сделал для меня, и все понял. Я подумал, что хуже не будет, хотя и не очень-то верил, что поможет. Подняв мышонка, я содрогнулся, почувствовав, как много мелких косточек торчит в разных местах Мистера Джинглза, словно я держал в руках подушечку для иголок, покрытую мехом. Это вам не «мочевая» инфекция. И все же...
– Что ты делаешь? – спросил Брут, когда я положил Мистера Джинглза в огромную ладонь Джона Коффи. – Какого черта?
Коффи забрал мышь в камеру. Мышонок неподвижно лежал на его ладони, хвостик свисал между большим и указательным пальцами Коффи, и кончик его слабо подергивался. Тогда Коффи накрыл правую ладонь левой, образовав словно чашу, в которой лежал мышонок. Мы уже не видели самого Мистера Джинглза, только хвостик свисал и подергивался кончик, как останавливающийся маятник. Коффи поднес ладони к лицу, расставил пальцы, образовав подобие решетки. Хвостик мышонка теперь был обращен к нам.
Брут подошел поближе ко мне, все еще держа в пальцах катушку.
– Что это он делает?
– Тихо, – прошептал я. Делакруа перестал причитать.
– Пожалуйста, Джон, – тихо сказал он. – Джонни, помоги ему, пожалуйста, помоги ему, силь ву пле.
К нам подошли Дин и Харри. Харри все еще держал в руках колоду карт.
– Что происходит? – спросил Дин, но я только покачал головой. Я снова был как загипнотизирован, чтоб я пропал, если это не так.
Коффи поднес ладони ко рту и резко вдохнул. На момент все вдруг поплыло. Потом он медленно отвел голову от рук, и я увидел, что у него лицо очень больного человека, испытывающего невыносимую боль, Глаза его сверкали, нижняя губа прикушена, темное лицо так побледнело, что стало цвета пепла. Он издал неприятный сдавленный горловой звук.
– Боже милосердный, Христос-Спаситель, – прошеп-тал Брут. Его глаза чуть не вылезли на лоб от удивления.
– Что? – почти пролаял Харри. – Что?
– Хвост! Разве не видишь? – Хвост!
Хвост Мистера Джинглза уже не напоминал затуха-ющий маятник, он быстро качался из стороны в сторону, как у кота во время охоты на птиц. А потом из сомкнутых ладоней Коффи раздался знакомый писк.
Коффи снова издал сдавленный горловой звук, затем отклонился, словно откашлянул целый комок мокроты и собирается его выплюнуть. Но вместо этого он выдохнул изо рта и из носа облачко черных насекомых, – думаю, что это были насекомые, и другие говорили то же самое, но сейчас я уже не уверен. Они кружились вокруг него темным облачком, и оно на время скрыло черты его лица.
– Боже мой, а это что? – спросил Дин дрожащим испуганным голосом.
– Все нормально, – услышал я свой голос. – Не волнуйтесь, все нормально, через пару секунд они исчезнут.
Так же, как и тогда, когда Коффи избавил меня от «мочевой» инфекции, «мушки» стали белыми, а потом исчезли.
– Господи, – прошептал Харри.
– Пол? – спросил неуверенно Брут. – Пол?
Коффи снова стал похож на себя, как человек, откашлявший кусок мяса, которым подавился. Он наклонился, положил сомкнутые ладони на пол, посмотрел сквозь пальцы, потом разжал руки. Оттуда выбежал Мистер Джинглз, совершенно здоровый, без малейших повреждений, и совсем не хромая. Он на секунду задержался у двери в камеру Коффи, потом перебежал через Зеленую Милю в камеру Делакруа. И, когда он бежал, я заметил, что на его усиках все еще была кровь.
Делакруа, плача и смеясь одновременно, поднял его и стал покрывать звонкими поцелуями. Дин, Харри и Брут смотрели в молчаливом недоумении. Потом Брут шагнул вперед и протянул сквозь решетку разноцветную катушку. Сначала Делакруа ее не видел, уж слишком поглощен был Мистером Джинглзом. Он походил на отца, сына которого спасли, вытащив из воды. Брут постучал катушкой по плечу Делакруа. Тот посмотрел, взял ее и вернулся снова к Мистеру Джинглзу, гладя его шерстку, пожирая глазами, стремясь снова и снова убедиться, что мышонок жив, здоров и весел.
– Брось ее, – сказал Брут. – Я хочу посмотреть, как он бегает.
– С ним все в порядке, босс Ховелл, слава Богу, с ним все в порядке.
– Брось, – повторил Брут. – Ради меня, Дэл.
