Звук открывающегося замка в двери прогулочного дворика положил конец нашему послерепетиционному обсуждению. Дин предупреждающе посмотрел на Перси.
– Помни, ни слова, ни неверного взгляда, – сказал он. – Мы не хотим, чтобы он знал, что здесь делается. Это для них плохо. Они расстраиваются.
Перси кивнул и поднес палец к губам жестом, который, он думал, будет выглядеть смешным, но не получилось. Дверь в прогулочный двор открылась, и вошел Делакруа в сопровождении Брута, который нес коробку из-под сигар с разноцветной катушкой внутри, словно ассистент волшебника в водевильном шоу, уносящий принадлежности хозяина со сцены в конце акта. Мистер Джинглз восседал на плече Делакруа. А сам Делакруа? Уверяю вас, Лилли Лангтри не была счастливей после выступления в Белом Доме.
– Им понравился Мистер Джинглз! – объявил Делакруа. – Они смеялись, кричали «браво» и хлопали в ладоши.
– Да, это классно. – Перси произнес это снисходи-тельным, начальственным тоном, который совсем не напоминал прежнего Перси. – Иди в камеру, старожил!
Делакруа бросил на него взгляд, полный недоверия, и тут прежний Перси явился во всей красе. Он оскалил зубы в ухмылке и сделал вид, что хочет схватить Делакруа. Конечно, это была шутка. Перси был доволен и совсем не собирался никого хватать, но Делакруа этого не знал. Он отпрянул со страхом, и, споткнувшись о громадную ступню Брута, тяжело упал, сильно ударившись затылком о линолеум. Мистер Джинглз успел вовремя отскочить, иначе бы его раздавило, и с писком убежал по Зеленой Миле в камеру Делакруа.
Делакруа поднялся на ноги, смерил усмехающегося Перси ненавидящим взглядом и поплелся вслед за своим любимцем, зовя его по имени и потирая затылок. Брут (не знавший, что Перси проявил признаки сознательно-сти) презрительно взглянул на Перси и пошел за Дэлом, доставая ключи.
То, что случилось потом, думаю, произошло именно из-за искреннего желания Перси принести извинения.
Я понимаю, в это трудно поверить, но в тот день он был в необычайном настроении. По правде, это лишний раз подтверждает старую циничную пословицу, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Помните, я рассказывал, как после погони за мышью, еще до прихода Делакруа, Перси слишком близко подошел к камере Президента? Так опасно делать, именно поэтому Зеленая Миля такая широкая: когда идешь точно посередине, ни с одной из сторон до тебя нельзя дотянуться. Президент тогда ничего не сделал Перси, но я, помню, подумал, что Арлен Биттербак мог бы что-нибудь выкинуть, если бы Перси подошел так близко. Просто чтобы проучить.
Да, Президент и Вождь уже ушли, но на их месте оказался Буйный Билл Уортон. Характер у него был во сто крат хуже, чем у Президента и Вождя вместе взятых, и он смотрел весь этот маленький спектакль в надежде появиться на сцене самому. И вот благодаря Перси Уэтмору случай представился.
– Эй, Дал! – позвал Перси, смеясь, и пустился вслед за Брутом и Делакруа, не замечая, что опасно приблизился к решетке Уортона. – Эй, я не хотел тебя трогать! С тобой все в п...
Уортон в мгновение ока вскочил с койки и оказался у решетки камеры. За все время работы в охране я не видел никого, кто двигался бы так быстро, включая и тех спортивных ребят, с которыми мы с Брутом работали позже в колонии для мальчиков. Он просунул руки за прутья и схватил Перси сначала за плечи форменной блузы, а потом за горло. Уортон прижал его спиной к двери камеры. Перси визжал, как поросенок на бойне, и по глазам его было видно, что он думал, будто сейчас умрет.
– Какой славный, – прошептал Уортон. Одна рука оставила глотку Перси и взъерошила его волосы. – Мяг-кие, – сказал он со смехом. – Как у девушки. Я скорее трахнул бы тебя в задницу, чем переспал с твоей се-строй. – И он страстно поцеловал Перси в ухо.
Я думаю, что Перси, который избил Делакруа на бло-ке лишь за то, что тот случайно провел рукой по его промежности – помните? – точно понимал, что проис-ходит. Кровь отлила от его лица, и прыщи на щеках про-ступили, словно родимые пятна. Глаза расширились и стали влажными. Слюна стекала из уголка перекошенного рта тонкой струйкой. Все произошло очень быстро, секунд за десять, не больше.
