Мне уже 64 года, из них я отдала 43 года производству на заводе, чем и горжусь. Как бы я хотела увидеть вас и поблагодарить лично за вашу материнскую заботу о наших детях, пожелать вам здоровья и долгой жизни, Анна Константиновна! Если вы когда-нибудь будете в нашем городе, то очень прошу вас заехать ко мне. Вы пробудете у меня, посмотрите наш Ленинград и его достопримечательности. Как меня найти? С Московского вокзала идет трамвай N_10 до Ржевки, а там спросите Капсюльное шоссе, 34, Кочергину. Меня там все знают, и каждый покажет, где я живу. Желаю долгой вам жизни. Жму вашу руку великой труженицы. Е.В.Кочергина".
Особое место в стареньком комоде Анны Константиновны, а потом в моих папках заняли письма тех далеких и незнакомых друзей, которые, как и она, прожили большую и суровую жизнь, пронеся через годы неистребимую любовь к людям. Сколько в дни черной напасти было их, безвестных женщин-героинь, которые, рискуя собой, спасали чужих детей!..
"На мою долю также выпало немало. Я жена погибшего офицера, жила до войны в Вильнюсе. Уже в первый день войны я увидела все ужасы, что она принесла. 24 июня 1941 года Вильнюс был занят фашистскими захватчиками. Нас, жен командиров, посадили в концлагерь, где я и промучилась три года. В одной комнате нас жило трое - все жены летчиков и наши дети. И вот одну мать увели от двух детей немцы. Детям было одному 8 месяцев, а другому 5 лет. Через два месяца забрали другую мать за связь с партизанами и 15.VII.42 г. ее расстреляли. Остались мальчик 4 лет, девочка 6 лет. А моему сыну было тогда 4 года 2 месяца. Сколько мне пришлось горевать с ними!
Чего стоило только достать что-либо из пищи! Обо всем этом трудно писать. Когда советские войска отбили нас 13.VII.44 г., отец первых двух детей забрал и отправил их на Урал к своим родным. У второй семьи, как и у меня, отец погиб, а детей его отправили в Жданов к дедушке. И вот эти "чужие" дети Тамара и Игорь живут сейчас недалеко от меня. Тамаре двадцать два года, а Игорю скоро двадцать. Очень часто они бывают у меня, и я их считаю своими детьми. Раньше, когда я встречалась с ними, перед глазами невольно вставала колючая проволока, но сейчас эти кошмары прекратились, и я такая же стала, как все, кто ничего такого не пережил. И вам я написала, потому что никто меня не поймет лучше вас. До свидания! Гурова Анна Семеновна. Донецк".
Среди этих прекрасных писем трагически звучит признание женщины, которая, по ее собственным словам, прожила жизнь пустоцветом.
"Святая женщина! Читала я о вас и плакала, хотя человек я черствый. А черствый потому, что не было у меня семьи, не было детей. Никто и никогда не назвал меня мамой. Я прожила жизнь пустоцветом, и как жаль, что в молодости не встретила такого великого примера - не осталась бы я теперь одна-одинешенька, старушкой-пенсионеркой. Всем я обеспечена, все у меня есть, кроме семьи. Горько и обидно... Эмилия Р.".
Пролистаешь такое письмо, задумаешься - и снова потянет к людям, исполненным материнской чистоты, гражданского благородства, человечности...
"Уважаемая Анна Константиновна! - пишет Е.Романенко. - Сестра! Мы с вами очень разные по воспитанию, образованию, жизненному пути, но мы подруги и сестры в нашей большой любви к детям. Жизнь не поставила меня, как вас, перед необходимостью свершить подвиг, да и вряд ли я бы справилась с ним. Но она потребовала от меня три десятилетия малых жертв из-за моей материнской любви к чужим детям - начиная от годовалого малыша Славы и кончая 19-летней Ниной. Десять человек их прошло через мою жизнь, и я отдала им все свои силы, о чем ни капельки не жалею. Как и вас, дети любили меня, но мое влияние на них было неизмеримо меньшим. Ведь вы не только способствовали духовному росту ребят, но и спасли им жизни. Как и вы, я потеряла в войну мужа и дочь-комсомолку и еще по этой причине назвала вас сестрой. Может быть, больше и лучше, чем другие, я понимаю вашу жизнь. Живите долго-долго и будьте счастливой!"
"Мир полон чудесных людей! - пишет мне из Томска молодая учительница Мария Тюмишева. - Не знаю, что бы я делала без них в войну, оставшись без отца и матери".
