Накануне Нового года Славка взял в сенцах топор и пошел к лесочку, что рос в стороне от дороги. "Чоботы" соскакивали, ноги в них совсем замерзли. Но Слава все же добрался до небольшой елочки, начал рубить ее защербленным топором. Потом оглянулся - по его следу шел какой-то дядька, страшный, обросший. Он отобрал у Славки топор, проваливаясь в снег, пошел дальше в лес и вскоре появился оттуда с красивой, пушистой елкой.
- Вот это елка! Мне бы такую! - восхищенно сказал Славка, приплясывая на дороге от холода, потом погрустнел. - Только я бы ни за что такую здоровую не дотащил.
- Пошли, застынешь, - сказал Волкушевский, - сопли-то подотри...
Так у ребят появилась елка. Ее украсили тряпочками, бумажками, а на самом верху укрепили серебристый дирижабль, с которым не расставался Шурик Щерба, младший братишка Славы. На дирижабле красными буквами было написано: "СССР".
Дети забыли обо всем на свете, ходили вокруг елки и все выспрашивали Анну Константиновну, когда придет Дед Мороз. Она сидела задумчивая, тихая.
В дверь постучали.
- Дед Мороз! Дед Мороз! - закричали дети и столпились у двери.
Но это был Волкушевский. Он принес несколько кусков сала. Оглядел елку, заметил наверху дирижабль, сорвал его и молча ушел. Шурик Щерба заплакал, и его долго не могли успокоить.
А в полночь, когда дети уснули, послышалась далекая стрельба. Стреляли в городе. Анна Константиновна подумала, что это партизаны устроили налет на станцию, воспользовавшись тем, что фашисты перепились и ослабили караулы".
"1 января 1943 года.
Ночью в 12 часов немцы стреляли. Анатолий Иванович говорит: "Не понравился им 42-й год, так они его с оружием прогоняют. Немец без оружия - блоха". Верно он говорит. Немцы без оружия никуда не пойдут. Даже по городу боятся ходить. Партизаны здорово их колошматят. С фронта бегут мадьяры. Немцы их ловят и расстреливают. Анна Константиновна наконец открыла детдом. Продуктов немцы не дают, а что удается выпросить у наших заправил, то и детям".
"7 января 1943 года.
Немцы зенитки ставят. В город войск много нагнали. Наши около Харькова и, говорят, к Сумам подходят. Работаю у зубного техника учеником. Работаем по 3-4 часа в день. Техник глухонемой, и навряд ли я чему выучусь. Анна Константиновна заставляет".
"30 января 1943 года.
Бегут с фронта итальянцы. Эти бегут целыми отрядами, и немцы боятся их трогать. Вшей у них уйма. Зениток фрицы подвозят все больше и больше. Поставили прожектора. Ночью слышен был гул какой-то. Наверно, наши где-то бомбили. Матвеенко на базаре продавал трубы и кричал: "Немцам труба, итальянцам труба, мадьярам труба". А когда на него напустился полицай, то он говорит: "Купи, полицай, трубу, все равно тебе будет труба". Били его сильно".
"21 февраля 1943 года.
Сегодня поставили у нас на огородах зенитную батарею. Одну зенитку поставили под самой нашей хатой, а расчет стал в хате. Нас выгнали в одну комнату. Заняли наши кровати. В общем, поступили по-немецки. Всех их 7 человек с унтер-офицером. Есть один поляк, старик. Вроде ничего мужик. Понимает по-русски. Я ему сказал, что у нас до войны хлеб был по 75 коп. кг, не поверил".
"24 февраля 1943 года.
Фрицы наложили снарядов полный коридор. Кричат целый день, в карты играют. В хате немецким духом здорово воняет. Вечером наши бомбили Конотоп. Народ высыпал глядеть. Видны были "паникадила", разрывы снарядов, лучи прожекторов. Красиво глядеть было! Франц, поляк, рассказывал, что они из-под Оскола, побросав зенитки, в одном нижнем белье убегали. Здорово их гонят наши! Днем видал, как немцы гнали наших пленных. Гнали их босых по снегу, раздетых. Если кто замедлялся, его били".
Говорят: чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли. На каких весах взвесишь тяготы, которые несли две женщины?
Иногда заходил Данила Иванович Костенко, приносил мыло, таблетки от простуды, выпрошенную у городских властей овсянку или требуху. Надо было использовать малейшие возможности, чтобы поддержать ребят. Выстоять, спасти их надо было обязательно. Не для рабской доли, а для жизни настоящей. Но куда идти? Кто поможет?..
