— Это воплощения моих страхов. Это я сам, только с разными лицами. Себя нельзя бояться, равно как любить или ненавидеть. Рядом с собою можно только жить.
«Хорошо. — В голосе звучала усмешка или мне показалось. — Расскажи о страхе, от которого излечился, и можешь идти».
— Я боялся прожить жизнь напрасно. Это был мой самый главный страх. Я боялся прожить так, что потом самому будет тошно смотреть на собственные похороны. Когда я из своего Харькова впервые приехал в Москву и спустился в метро, то ужаснулся. Тысячи людей двигались на эскалаторе вверх и вниз. У каждого своя судьба, и никто о них не вспомнит.
— И ты перестал бояться, пожив в Городе? — Да.
— Почему?
— Я понял, что равнодушие живет только в нас самих, и мы его главный источник. Ничего не бывает напрасно. Ни жизнь клерка, ни простого бродяги. А Город — он не страшный, особенно когда смотреть на него с высоты птичьего полета.
— Ты излечен.
— Что дальше?
— Ты можешь задать три вопроса, потом ты уйдешь. — Это эксперимент?
— Да, ты сам согласился поставить над собой эксперимент.
— Кто вы?
— Нас давно уже нет. Мы живем теми, кто приходит в Город.
— Что вы возьмете взамен моего страха, страха перед городом, жизнью и самим собой.
— Ничего. Только цвет твоих волос.
Голова закружилась. Я снова увидел ожерелье из лун, висящих в небе. А потом оказался в заброшенном городе. Только теперь он не был похож на тот, что я видел в самом начале.
Разрушенные бетонные дома перемежались вновь отстроенными. Все это заливал багровый свет.
Я поспешил к костру, которые горел для меня множество прожитых жизней.
— О, Леха пришел? — воскликнул Виталик.
— Где ты так долго шлялся-то? — хихикнул Андрей.
Я вышел к костру, и в ярком свете огня они смогли разглядеть меня. Виталик попятился назад. Андрюха уронил гитару и прошептал:
— Ты же весь седой.
— Я знаю, — ответил я и рассмеялся.
