Да и вообще не дело это — выпивон накануне осмотра объекта. Вот побываем там, замеряем, зарисуем, выводы сделаем — тогда и расслабляться можно. Но не раньше.
— Парилка-то у нас знаешь какая, — настаивал Иван, — да и девчат позовем, ты как думаешь… Или жена заругает? — неожиданно хохотнул он, нарушая субординацию.
Да, с таким только в баню и не хватало. Оттуда вообще не выйдешь, там и бумаги все подпишешь, между потной кружкой пива и румяным раком разложив. Впрочем, здесь наверняка крабы, а не раки — Семен аж слюну сглотнул от самой мысли.
— Жена? Доктора, говорю же: перемена климата!
А что жена? Жена на даче. Серебряная свадьба в следующем году. Это только свадьбы дорожают, от ситцевой до золотой, да там еще какая-то бывает, алмазная, что ли — для долгожителей. На самом деле золото остается в прошлом, и идут ему на смену серебро, и дерево, и ситец, и постылые грядки на даче, и телевизор со стереозвуком, и много чего иного. Девочки? Да вряд ли Людмилу интересует, с кем и когда он спит. Воображение, видимо, и так рисует ей куда больше, чем есть на самом деле.
И вообще неловко как-то с этими, которые по вызову. Ну, пробовал пару раз, начальство вроде как угощало. Технология, голая технология. Неужели, думал тогда про себя, девчонка со мной только за баксы пойдет? Да нет, не настолько еще стар, когда накатит глухое мужское томление — сам найду. Состоявшийся мужик в зрелом возрасте — это многим интересно.
— В общем, доктора не велят. А главное, Иван, соскучился я по вашему Городу!
Вот это Иван понял. И зауважал.
— Ну что, машину возьми тогда? А меня на Лазарева высадите, я доберусь.
— Машину…
На самом деле хотелось походить пешком. Но было, было одно место, куда пешком да на троллейбусах можно не успеть, уже ведь не утро…
— Вы меня только до места одного добросьте, чтобы мне успеть, а там уж я сам.
— Ну, хорошо.
Заскочил в номер, кинул наскоро вещи, даже евроремонт провинциальный оценить толком не успел. Переоделся, и под легкие брюки сразу плавки, чтобы потом не возиться. И — обратно, к гостям. Одно только им сказал:
— Херсонес.
Машина везла его по старому троллейбусному маршруту, и оказалось, что совсем недалеко те домики, те пустыри, та улица Древняя. Пройтись бы снова по ней пешком, потоптать этот потрескавшийся горячий асфальт, подышать воздухом этой милой сердцу провинции — греческой, римской, византийской, турецкой, российской, советской, украинской, — но вечно морской и степной, вечно окраинной. Но сегодня — некогда пешком.
Простился со своими провожатыми, пошел ко входу — а тут билеты, и только сейчас сообразил, что здесь расплачиваются гривнами. Хорошо, что и обменник нашелся совсем рядом. А потом по гладким, ухоженным дорожкам (таких тогда не было), толком не помня пути, рвался к тем самым колоннам. Удивлялся по дороге на конфетную громаду храма XIX века, что тогда стоял в руинах, пробегал мимо Итальянского дворика с его вечно неработающим фонтаном, музея — все, как прежде. А что это за хибара? Не та ли самая, в которой… нет, вряд ли. Или эта, неподалеку? А может, вообще ее снесли? В самом деле, не историческая ценность.
Зато к колоннам он вышел. А за колоннами было море, тоже на прежнем месте.
Удержался не побежать к нему по-мальчишечьи, а подойти размеренной походкой солидного человека. Море било легкой пеной в берега — небольшое волнение, но так только интересней купаться.
Семен разделся, проверил, не выпирает ли бумажник из кармана брюк, распрямился, взглянул на одежду — и тут только его стукнуло, что часы-то подороже всех купюр в бумажнике будут! Специально ведь к встрече одел парадные. Прикрыл часы рубашкой, вроде, не видно. Эх, вот ведь обратная сторона этой солидности — не поплещешься беззаботно, как тогда!
А тогда купались, намахавшись лопатой на жаре — забегали в море, и кто там беспокоился об оставленных на гальке шортах со звонкой мелочью в карманах. До сих пор помнится это ощущение горячего, пыльного тела, и зеленой волны, в которой теряются усталость и зной. Плавали, кажется, часами.
Семен осторожно подошел по гальке к линии прибоя, и дал волне лизнуть ступни — вода оказалась неожиданно теплой. А потом рванулся туда, вглубь, и волна сбила с ног, а он сразу нырнул в веселую зеленую круговерть, и поплыл к горизонту.
