– Зачем ты пришел? – Ибрагимов сошел по ступенькам и приблизился к Надиру.
– Теперь и сам не знаю, – Кулиев попытался двинуть руками. Однако путы держали крепко.
– Немедленно отпусти моего брата! – Надир никогда не слышал, чтобы Азиза говорила так. Холодно, угрожающе. Что она могла противопоставить этому высокому и, без сомнения, сильному человеку? Надир не знал, и от этого становилось жутко.
– Хорошо, но ему нечего здесь делать. – Путы, державшие Надира, исчезли.
Азиза подошла, погладила брата по щеке.
– Я останусь здесь, Надир-абы. Езжай домой. Передай Егорке и Федору, что я их люблю…
Она двинулась к дому, муэдзин следом.
– Что вы будете делать? – выкрикнул Надир им вслед. – Вас ведь ищут!
Ибрагимов повернулся к нему:
– Если ребенок не желает принять лечение – пилюли дают насильно.
Больше он ничего не сказал. Кулиев вернулся в город.
Утром между Тимирязевым и Радужными горами поднялся первый бархан.
Двенадцать винтов, скрытых в корпусе флаера, глухо взревели напоследок и стихли. Поверхность посадочной площадки подалась вниз, фиксируя машину хакима на крыше транспорта.
Алтарев настоял, чтобы Надир и Менакер летели с ним. Вслед за хакимом мужчины спустились в большое круглое помещение операторской, превращенное в подобие капитанского мостика. Над панелями управления парили световые экраны. Несколько стражников следили за тем, как последняя группа горожан поднимается по трапу в железное нутро транспорта. Другие наблюдали за пустыней. Крыша над операторской была частично убрана, и Надиру на мгновение почудилось, что они с часовщиком оказались на вершине погребальной башни из тех, что возводили огнепоклонники. Вот сейчас прилетят стервятники, и начнется кровавый пир. Вместо этого им принесли раскладные кресла, сухой паек и кофе. Тучный рыжебородый стражник, отдуваясь, втащил на площадку оставленный стариком чемодан.
Через двадцать минут погрузка завершилась. В глубине бронированной громадины ожило и забилось огромное сердце. Пол операторской завибрировал в такт этим мощным ускоряющимся ударам. Надиру отчего-то показалось, что транспорт слишком тяжел и не сдвинется с места. Он затаил дыхание. Ну, давай же! Давай! Должно быть, беженцы на палубах думали сейчас о том же. Удары переросли в глухой протяжный рев. Мгновение, и вот огромные колеса повернулись, сдвигая машину с места. Исход начался.
Вскоре на площадку поднялся Алтарев. Он так и не снял костюм стражника. Хаким подошел к защитному парапету, оперся обеими руками о металлический поручень.
Где-то в глубине пустыни зарождалась гроза. Красный сумрак будоражили далекие вспышки. Холодный огонь озарял покатые плечи Алтарева. Ветер взлохматил редеющую шевелюру хакима, и Надиру показалось, что сквозь череп свояка прорастает трава.
Надир кивнул Менакеру и направился к Алтареву. Два здоровенных стражника заступили ему дорогу.
– Пропустить! – велел хаким, и телохранители тут же утратили к Надиру интерес. – Извини. После первого нападения я стал менее доступен.
Алтарев оторвался от созерцания пустыни и повернулся к Кулиеву:
– Первого? А что, были еще?
– Всякое было, – туманно ответил хаким. – Ну, что молчишь? Задавай свои вопросы. Обвиняй меня в геноциде. Или что там еще у тебя на уме?
«В самом деле, что мне нужно от этого человека?» В голосе хакима Надир слышал спокойствие мужчины, выбравшего свой путь. Можно было спросить его, к чему все эти чистки, аресты, слежка. Зачем удерживать тех, кто по собственной воле стремился уйти? За этими вполне резонными и в то же время ненужными вопросами зрел еще один, самый главный: почему ты отрекся от нее?
Через три дня после бегства Мечтателей хаким Рахматов умер. В новостях сказали – инфаркт. Девяносто два года, ничего удивительного. Правда, ходили слухи о самоубийстве. Но доказательств не было.
Надир до сих пор не понимал, как Алтареву удалось получить власть. Одно дело – склонить на свою сторону стражников, совсем другое – договориться с чиновниками и старейшинами. Тем более что именно Алтарев, являясь начальником стражи, не сумел предотвратить бойню на площади. В тот момент, когда разъяренная толпа терзала сабов, а муэдзин Ибрагимов убивал горожан в образе красного смерча, Алтарев ловил рыбу на дальнем арыке. Тем не менее хакимом избрали именно Алтарева.
