– Да не могу я, Алисия! Можешь сказать мне все по телефону. – Слоун не хотелось, чтобы Алисия говорила о дружбе; ей тут же припомнился Иуда – ее предательство было сравнимо лишь с тем, что совершил он.
– Нет, ты должна! – Слоун вновь услыхала дрожащие нотки в голосе подруги – Алисия опять плакала. – Я бы сама приехала, но я совсем недавно оставляла ребят. Я оплачу билет, все сделаю, только, пожалуйста, Слоун, приезжай! У тебя ведь сейчас, кажется, нет постояльцев? Ну пожалуйста!
Слоун внимательно изучала пресс-папье из латуни, стоящее на ее письменном столе. Отчаяние Алисии не было притворным. Что-то с ней случилось, и поэтому она так уговаривала свою лучшую подругу приехать. Знала бы Алисия, что у нее за лучшая подруга, тогда ей и в голову бы не пришло зазывать Слоун к себе! Ведь Слоун уже однажды предала ее, но, даст Бог, Алисия никогда не узнает об этом. Так может ли она, имеет ли право отказать подруге в ее просьбе? Не должна ли она Алисии больше, чем может заплатить?
– В среду ко мне приедут постояльцы. Поэтому я могу приехать только до среды, – нерешительно промолвила девушка.
– Завтра, – быстро проговорила Алисия. – Пожалуйста, завтра.
Слоун потерла лоб. Сможет ли она смотреть Алисии в глаза? Даже не сейчас, а вообще?
– Я постараюсь. Вылечу ранним рейсом и доеду до твоего дома на такси.
– Я буду в доме Картера на берегу. Он попросил меня захаживать иногда к нему, да и мальчики хотят играть на пляже.
Господи, кончится ли когда-нибудь эта пытка, этот ночной кошмар? Приехать в дом Картера!
– Какой адрес? – хмуро спросила Слоун. Записав адрес на клочке бумаги, она отказалась от помощи Алисии в покупке билета и попрощалась с подругой до завтра.
Остаток дня Слоун провела словно в бреду. Впрочем, она была в таком состоянии с того момента, как Мэдисон уехал из «Фэйрчайлд-Хауса». Она все делала чисто автоматически – спала, ходила, ела, работала, напоминая самой себе робота. А ведь какую радость прежде доставлял ей «Фэйрчайлд-Хаус»! Но теперь… Отныне эта большая угловая комната на втором этаже навсегда останется «комнатой Картера». Сколько ни чисть там пылесосом и ни проветривай, Слоун всегда сможет вспомнить его запах. А сердце ее никогда больше не испытает тех чувств…
Спасала ее работа: каждый день ей приходилось готовить комнаты для новых постояльцев. Если только поток гостей не уменьшится, появятся деньги, и тогда она сможет поместить рекламу «Фэйрчайлд-Хауса» в журналах для путешественников. Будущее ее пансионата зависело от этой рекламы. Девушка была уверена в успехе, надо было только добиться того, чтобы люди узнали о ее заведении.
Все наладится. Она сможет пережить и этот удар, как всегда переживала другие. Может, рана даже не будет слишком глубокой. Она забудет его. Может, пройдет еще несколько ночей и она перестанет перечитывать страницы из его рукописи, бережно хранимые ею в ящике туалетного столика. Возможно, она даже забудет, каково это – находиться в его сильных объятиях, чувствовать силу его любви…
Конечно, выздоровление будет медленным, но она обязательно поправится.
…Выйдя из такси возле его дома, возвышавшегося на фоне моря и неба, Слоун замедлила шаг. Дом до такой степени напоминал его владельца, что глаза ее наполнились слезами, когда она расплачивалась с водителем.
Услыхав где-то за домом детские вопли и крики, Слоун направилась туда. Она увидела Алисию, которая стояла, облокотившись о поручень, и наблюдала за играми сыновей.
– Адам! – крикнула она. – Прекрати кидаться песком, иначе пойдешь домой!
– Надеюсь, наказание не будет таким жестоким, – громко проговорила гостья.
– Слоун! – вскричала Алисия и бросилась вниз по ступенькам навстречу подруге. Она так крепко обняла девушку, что та стала еще больше переживать свою вину. – Господи, как я рада тебя видеть! Я просто счастлива, что ты приехала! Спасибо!
– Нечего меня благодарить. Я не сделала ничего особенного.
– Но ты здесь – и это главное. Это так важно для меня. Проходи в дом.
– Но мальчики…
– Им запрещено подходить близко к воде – сейчас так холодно. Я посмотрю за ними.
– Как они быстро растут, – заметила Слоун, взглянув на сыновей подруги, копавшихся в песке.
