— Да, правда… В школе я была такой счастливой и амбициозной! Мне нравилось, что все меня любят, я мечтала о славе и верила в успех. В детстве риск всегда приводил к победе, а реальность не сильно отличалась от снов. Мне все давалось легко, не то что сейчас: сейчас мне кажется, что я тащу нагруженную камнями повозку, колеса которой крепко застряли в земле.
— Ты сама нагружаешь ее камнями. Извини, Лаура, но не ты ли ходишь в спортзал, чтобы таскать там тяжести? Почему ты не используешь свои разочарования как компас, который укажет тебе, куда двигаться дальше?
— Не хочу и не использую.
— Достойный ответ. К сожалению, я тебе не верю, потому что у тебя всегда есть желание и воля двигаться вперед. Помни, что старятся те, кто не меняется, кто все вокруг себя стремится сохранить в первозданном виде.
— Но я не знаю, по какой дороге дальше двигаться, я не знаю, куда хочу прийти, притом что мне определенно плохо там, где я сейчас. Что, черт возьми, мне делать?
— Я не знаю, подумай.
— А может, ты подумаешь? Я тебе плачу за это.
— Ты мне платишь за то, что я тебя слушаю. Давай, вперед.
— У меня больше нет ни в чем уверенности. Стефано умер… Чтобы бросить Андреа, мне понадобилось собрать всю оставшуюся волю в кулак, и теперь я абсолютно разбита, у меня больше нет сил.
— Тем не менее у тебя хватило сил, чтобы прийти ко мне.
Лаура улыбнулась: да, она права. Грациа Гуиди — ее психиатр — права. Лаура никогда еще не чувствовала себя настолько спокойно. Она лежала неподвижно — как будто глубоко в земле, под грудой дымящихся обломков. А через минуту она, как всегда, сделает над собой усилие, пошевелится и воскреснет из пепла, чтобы бросить миру все свои «почему».
— Согласна, жизнь без иллюзий — нагромождение событий, сквозь которые невозможно продвигаться, если не мечтаешь в один прекрасный момент попасть в идеальное место, где все счастливы и довольны. Объясни мне, какой смысл в этом сне про осла?
— Осел — это, конечно, ты, и тебе, как всегда, удалось вытянуть повозку своими силами. Это не у всех получается.
— Именно. Не все такие дураки.
— Не забывай, Лаура, что мы вкладываем свой смысл в происходящее между двумя людьми; что думает и как чувствует другая сторона, нам никогда не узнать, мы можем только догадываться об этом. И не в нашей власти изменять по нашему желанию чувства других людей.
— После сокрушительного поражения, что он нанес мне, я это слишком хорошо понимаю.
— Молодец. Иногда потеря — это освобождение. Теперь ты можешь бросить свою повозку или, по крайней мере, перестать думать, что груз ожиданий, планов и надежд — гарантия успеха.
— Или вознаграждения в денежном эквиваленте, или, что еще хуже, возможности получить премию. Как будто у меня навязчивая идея — выиграть как можно больше призов и завоевать максимум медалей.
— Кто так говорит?
— Гая. Она все время смеется надо мной… Я и правда такая?
— Уже неплохо. Гая или не Гая — значения не имеет в любом случае жизнь — немножко не то, что ты себе представляешь, — не велосипедная дорожка со стартом и финишем.
— Что ты имеешь в виду?
— Чтобы занять первое место, не обязательно финишировать первой. Вот что.
— Ну, знаешь ли, финишировать последней — тоже не фонтан.
— Почему ты все время говоришь «финишировать»? Можно, никуда не торопясь, ехать медленно, смотреть по сторонам, так больше шансов не пропустить что-нибудь стоящее — райский уголок, например.
— Знаешь, я в эти сказочки больше не верю.
— Молодец, постарайся поверить в то, что имеешь, постарайся по максимуму использовать свои силы, и кто сказал, что у тебя нет права на передышку?
— О'кей, так-то лучше, это мне уже нравится, есть надежда на облегчение. Смотри, я почти довольна.
— Чего тебе не хватает, чтобы почувствовать себя полностью довольной жизнью?
— Чего мне не хватает? Мне не хватает передышки. Я не могу больше бежать, я хочу остановиться и перевести дух.
— Отличная мысль, Лаура. Я думаю, на сегодня достаточно.
