– Пароль?
– «Золотая Фрейя пряла золотые нитки», – произнес Эстерсон на шведском.
– Пароль не правильный, – с механической монотонностью проговорил девичий голос. – Повторите пароль.
– Ах черт! Конечно не правильный! «Конь Одина Слейпнир был слеп и нервен искони».
– Цель визита?
– Промышленный шпионаж.
– Извините, господин Эстерсон, но такой дескриптор отсутствует в моей базе данных. Повторите цель визита.
– Угнать «Дюрандаль» и смыться на нем туда, где раки зимуют.
– Повторите цель визита!
Эстерсон тяжело вздохнул – придется отвечать по форме. Снова повторять навязшие на зубах глупости, которые он уже повторял тысячи раз раньше. Никому не нужные глупости, между прочим! Ведь все эти кони Одина и золотые Фрейи – они всего лишь страхуют систему опознавания по радужной оболочке глаза и сенсор запахов. А эта дура заладила – «цель визита, цель визита»…
С другой стороны, а чего он хотел от куска железа, оснащенного девичьим голосом и названного не без помпы Системой Безопасности Входных Гейтов «Диотима»?
– Господин Эстерсон, повторите цель визита!
– Целью визита является проверка блока подачи топлива истребителя «Дюрандаль», – ответил Эстерсон и скроил в камеру предельно серьезную мину.
В недрах системы раздался хорошо знакомый Эстерсону щелчок. Гейт был разблокирован, путь свободен.
– Проходите, господин Эстерсон.
– Спасибо, «Диотима». И передайте Марио Ферейре, что если я когда-нибудь встречу его на далеких просторах Галактики, я клянусь лично открутить его тухлую тупую башку и засунуть ее прямо ему в задницу. Вот почему я не советую Марио Ферейре искать меня на далеких просторах Галактики.
– На здоровье, господин Эстерсон, – невпопад отвечала «Диотима» ровным доброжелательным голосом.
Гейт распахнулся. Роланд, помедлив чуть для торжественности, шагнул в хорошо освещенный вестибюль шахты.
Мосты сожжены.
Май, 2621 г.
Авианосец «Три Святителя»
Траверз Наотара, система Дромадера
Пилюли для нейтрализации алкоголя и эндоморфинов были проглочены и переварены, после чего к нашим ненасытным желудкам снова подкрался голод.
Инструктаж был окончен. Цели поставлены. Порядок взаимодействия с соседями, ударными эскадрильями, разведкой и спасателями определен.
Мандраж трижды начинался и трижды проходил.
Наконец нам приказали надеть скафандры и занять места в истребителях. Вначале должны были взлетать тихоходные ударные и обеспечивающие эскадрильи – их-то машины и стояли на катапультах, а также в первых и вторых ячейках элеваторов.
Наши истребители занимали третьи и четвертые ячейки. Элеваторы должны были доставить машины на катапульты, а уже катапульты – отправить нас в полет.
Но механика пока что безмолвствовала. Техники возле пультов давились холодным кофе, офицеры нервно прохаживались за их спинами, поскрипывая лакированными ботинками.
А командование все ждало чего-то.
И вот наконец в наших наушниках прозвучало долгожданное:
ГОТОВИТЬСЯ К ПОДАЧЕ НА КАТАПУЛЬТЫ
Истребители вздрогнули и потихонечку поползли вверх. Выпускающий офицер Пятого ангара сделал нам ручкой.
Тем временем двумя палубами выше взлетали эскадрильи штурмовиков, торпедоносцев и постановщиков помех.
Потом батарея из двенадцати катапульт разом выстрелила эскадрилью И-01, которая, в отличие от нашей, была укомплектована флуггерами на сто процентов.
Вслед за ней на направляющие были поданы из элеваторов и расписные истребители нашей эскадрильи: «Кот» Готовцева, «Ярило» и «Сирин» братьев Кожемякиных, «Тор» Бабакулова, «Центурион» Фраймана, «Барбус» Цапко, Колькин «Котенок» и мой «Лепаж».
Да-да, после долгих раздумий, я пришел к выводу, что знаменитый дуэльный пистолет – элегантная и уместная эмблема. Да и как позывной «Лепаж» звучал неплохо.
ПЯТЬ…
ЧЕТЫРЕ…
ТРИ…
ДВА…
ОДИН…
СТАРТ!
– Говорит Кот, говорит Кот… Доложитесь по бортсистемам…
– Ярило: все путем.
– Сирин: лады.
– Тор: полный порядок. Красотища кругом какая, командир!
– Отставить… Не забивай эфир…
– Центурион: все в норме. Только радар как-то странно бликует. Кто-нибудь еще видит засветку в дальней зоне сектора двести двадцать – двести пятьдесят?
– Нет засветки.
– Ничего.
