– Зачем это? – полковник изобразил удивление.
– Мы же на задание летим. Дадут? – не унимался киномагнат.
– На задание, а не на войну. Никакого оружия. Вы, по-моему, фильмов про шпионов насмотрелись. У нас работа по большей степени аналитическая, что, кстати, соответствует вашему складу ума. Так что никаких погонь, слежек и перестрелок. Дерзайте.
– Ну, хотя бы… – Симон прищурился, но договорить не успел. Полковник угадал его мысль и, показав кулак, произнес:
– Хватит уже шуток про автомат Калашникова. Ступайте. Готовьтесь к завтрашнему полету. Дополнительные инструкции получите от Романа. Кстати, поменьше афишируйте там, что вы знакомы. Все.
Ди Рэйв повернулся к своему другу:
– Ты хоть пару слов по-итальянски знаешь?
– Действительно! Я ведь не владею языком! – это Роман – полковнику…
– Не ищи нелепых отговорок, – Калашников строго глянул на подчиненного, – ты говоришь на галакте, а этого достаточно. К тому же, сейчас полмира знают русский язык. И точка.
***
Симон медленными шагами мерил пешеходную дорожку парковой аллеи у подножия Мемориала Победы на Поклонной горе. Головная боль, вызванная выпитыми за прошедшие сутки горячительными напитками, сменилась дискомфортом другого рода. Вся сложившаяся ситуация действовала на него угнетающе. Он действительно был готов исполнить долг патриота, но при таких обстоятельствах он чувствовал себя не патриотом и гражданином, а подневольным кнехтом, как там, на Спейсаре. Ему было обидно, что он привлечен к важной миссии не по доброй воле, а при помощи хитроумной ловушки, которую подготовила ему главная спецслужба его родной страны. Ди Рэйв нисколько не сомневался, что ситуация в ночном баре 'Афродита' была подстроена, а значит его лучшие друзья, Роман и Алекс, просто сдали его хитрому интригану Калашникову. Симон был слишком недоверчив и подозрителен, чтобы не считаться с таким вариантом, объясняющим суть происходящего.
Да, обошлись с ним не честно. Ему не дали шанса проявить свою инициативу в защите интересов Родины. Его просто грубо сделали вербованным 'объектом', перечеркнув тем самым его сущность. Но зачем? У киномагната сжались кулаки. Злоба переполняла его. Он уже час бродил по Москве, и все это время мысли носились у него в голове, подобно пчелиному рою. Интересно еще было, о чем Калашников беседует с Романом, которому велел остаться в кабинете.
***
– Неужели, все, что вы сказали – чистая правда? – Роман уставился на своего начальника, когда Ди Рэйв ушел.
– Право же, удивляюсь, как ты до капитана дослужился, Рома. Твой друг и так все сразу понял, а ты глупые вопросы задаешь. Это действительно банальная вербовка. Конечно мы не 'вели' его со школьных лет, как я это сказал ему. Твой друг попал в поле зрения нашей службы только после того, как он оказался в Спейсарской армии, как впрочем, и любой гражданин России, оказавшийся в подобной ситуации. Мало ли, куда лукавый поведет его. Он мог стать опасным для России, а мог стать полезным. Этот камень, – полковник, наконец, захлопнул шкатулку и убрал ее в стол, – он нашел сам. Мы его не подкидывали. И вот с этого момента, все – чистая правда. Он стал 'нашим клиентом'. А тут подворачивается удобный случай, и мы открываем ему карты. Теперь Ди Рэйв в деле. Начинается крупная игра.
– Но зачем так. Ведь действительно можно было по-человечески попросить. Он на самом деле патриот. Знает так великодержавную историю России, что дай Бог каждому! Восхищается ею. Гордится ею! – воскликнул Ермак. – Зачем этот цирк?!
– Следите за вашим эмоциональным состоянием, капитан! – Владимир Александрович строго взглянул на подчиненного. Затем, более смягченно, – Мы ведь обидели его. А это стимулирует инициативу. Сейчас у него бушуют сильнейшие мыслительные процессы. Он думает – что все это значит. Полезно ему. И к тому же, разве не интересно, как Симон будет теперь сам вести эту игру?..
