Сегодня дела Уокера шли не особенно хорошо, зато на побережье было тихо и спокойно. Это было неплохо, совсем неплохо, особенно по сравнению с жизнью на борту торгового судна, где в каютах было тесно, душно и грязно, а уединения не существовало в принципе. В свое время Хатч нахлебался такой жизни досыта, и возвращаться к ней у него не было никакого желания. Нет, дайте Хатчу Уокеру возможность немного посидеть в тишине, и он будет совершенно счастлив!..
Вода в заливе была неподвижна, как в деревенском пруду, и отражения береговых огней на ее черной поверхности почти не дрожали. Никаких звуков тоже не было слышно — лишь изредка поскрипывала мачта на одной из стоящих у причала яхт, приглушенно звонил телефон, да из ночного клуба доносились обрывки музыки, но они не мешали Хатчу. Ему нравились такие спокойные дни, пусть даже это означало, что он ничего не заработает. По его глубокому убеждению, тишину нельзя было купить ни за какие деньги, а раз так, следовало особенно дорожить тем, что достается даром.
Сегодня Хатч собирался прикрыть лавочку пораньше и уйти домой, но одна из его лодок до сих пор не вернулась с моря. Это была двадцатипятифутовая моторная яхта, которую Хатч сдал двум соплякам — если, конечно, так можно говорить о парнях двадцати с небольшим лет. Впрочем, по сравнению с ним они, конечно, были еще зелеными юнцами. На прогулку с ними отправилась и девица, но она была одна, и Хатч невольно задумался, как парни собираются ее делить. На его взгляд, подобное сочетание было весьма взрывоопасным, однако он вспомнил о групповом сексе и успокоился. Каждому — свое, философски подумал он, однако преодолеть своей неприязни к клиентам так и не смог.
Юнцы были подтянутыми, загорелыми и омерзительно самоуверенными. Хатч подумал, что за всю жизнь ни один из них не проработал честно ни дня. Но это, решил он, не должно его касаться. Главное, пусть не пробуют надуть его при расчете, а откуда у них деньги — не его дело. Впрочем, с расчетом не должно было возникнуть проблем, поскольку парни не были приезжими. Быть может, они не жили в Ки-Уэсте всегда, но Хатчу приходилось сталкиваться с ними в городе и не в сезон.
Когда за час до заката троица грузилась на яхту, Хатч заметил, что все они уже были изрядно навеселе. С собой они взяли два больших контейнера-холодильника — несомненно, тоже с виски или чем-то подобным. Если судить по тому, с каким трудом они поднимали их на борт, контейнеры были тяжелыми, как якоря. Никакого рыболовного снаряжения парни не попросили. Таких компаний Хатч повидал на своем веку немало и был готов голову прозакладывать, что троица намерена остановиться в нескольких милях от берега и предаться безудержному пьянству. Хатч даже задумался, не слишком ли он рискует, сдавая яхту таким людям, однако его касса была почти пуста, и это помогло ему убедить себя в том, что не так уж они и пьяны.
Как бы там ни было, Хатч строго предупредил молокососов, чтобы они не вздумали пить на борту. Ответом ему были улыбки столь же ослепительные, сколь и фальшивые. Парни заверили его, что у них и в мыслях такого не было, а один даже поклонился ему в пояс — с трудом сдерживая смех, вызванный идиотскими нотациями. Второй ограничился тем, что отсалютовал Хатчу на военный манер и сказал: «Есть, сэр! Будет исполнено, сэр!»
Помогая девушке подняться в лодку, Хатч от души надеялся — она знает, на что идет. И она, несомненно, знала. Хатч много раз видел ее в городе, и всякий раз с разными мужчинами. Ее купальные трусы состояли практически из двух довольно тонких шнурков, таким же крошечным был и лифчик. Он практически ничего не скрывал, и Хатч даже подумал, что девица могла бы не трудиться его надевать.
Впрочем, в лифчике она оставалась недолго. Прежде чем яхта успела выйти из гавани, один из юнцов сорвал с девушки лифчик и взмахнул им над головой, словно военным трофеем. Ее попытки вернуть себе крошечный предмет туалета сразу же превратились в игру, состоявшую в основном из шлепков, щипков и недвусмысленных ласк.
Наблюдая за этим с берега, Хатч только покачал головой и подумал — ему очень повезло, что у него никогда не было дочери, о нравственных добродетелях которой ему пришлось бы заботиться.
