— Кстати, об отце… — вспомнила Марис и достала из кармана мобильный телефон. Ей казалось маловероятным, чтобы она не слышала, как он звонил, однако она все же проверила экран полученных сообщений.
— Надо позвонить ему еще раз, — сказала она озабоченно. — Утром я звонила домой, но никто не взял трубку, а это… странно.
Марис не беспокоилась — ей было только непонятно, куда подевалась Максина и почему она не подходит к телефону. Обычно продукты привозили им на дом, так что по магазинам пожилая экономка почти не ходила.
Что касается Дэниэла, то на работу он не приезжал — Марис в этом уже убедилась.
«Значит, — решила она, — они отправились куда-то вместе». Дэниэл любил иногда «выбраться в город», как он это называл, а Максина всегда его сопровождала — не столько по обязанности, сколько для того, чтобы немного отдохнуть от однообразной работы по дому.
Марис не в первый раз делала попытки дозвониться домой. Она оставила отцу несколько голосовых сообщений, в которых просила перезвонить ей, однако звонка так и не последовало.
— Можете воспользоваться нашим аппаратом, — предложил Майкл, заметив беспокойство Марис.
— Спасибо, я позвоню с мобильного телефона. Сунув под мышку рукопись, Марис направилась к задней двери.
— Мне не терпится поскорее узнать, что же было дальше.
Мобильный телефон Ноя звонил резко и требовательно.
— Алло? — сказал он, нажимая на кнопку ответа.
— Ты где?
— Это ты, Надя?
— Да, Ной, это Надя, — нервно отозвалась она, и Ной украдкой бросил взгляд через плечо, чтобы убедиться — Дэниэл еще не спускался. Яркий солнечный свет бил в поднятые жалюзи и ложился на пол ровными параллельными полосами. В лучах света крутились золотые пылинки. Мягко светились обитые темно-шафранным атласом стены.
На вкус Ноя, загородный дом Мадерли был слишком роскошным и старомодным; сам он предпочитал прямые углы, плоские полированные поверхности, составлявшие основу современного, функционального стиля, однако и он отдавал должное мастерству реставраторов и дизайнеров, сумевших с такой точностью воссоздать колониальный стиль начала восемнадцатого века. Что ни говори, в нем что-то было — что-то такое, что Ною никак не удавалось определить словами. Ему, однако, было вполне достаточно того, что особняк стоил целую кучу денег, а деньги Ной уважал. Деньги и еще славу, если быть точным. Впрочем, дом Мадерли был и известным тоже — лет пять назад о нем писали в «Архитектурном журнале».
В гостиной, в которой расположился Ной, стояли широкие и удобные мягкие кресла ручной работы, к каждому из которых прилагалась низенькая скамеечка для ног. Медная решетка камина была старинной — ей было столько же лет, сколько самому особняку. За стеклянными дверцами высокого буфета мягко поблескивал коллекционный фарфор, который собирала Розмари Мадерли. Как было достоверно известно Ною, эти тарелочки, чашки и блюдца обошлись Дэниэлу в кругленькую сумму, но за прошедшие два десятка лет стоимость коллекции выросла по крайней мере в семь раз.
На приставных диванных тумбочках, на стенах и на полках книжных шкафов были расставлены многочисленные фотографии, на которых Дэниэл Мадерли был снят со знаменитыми авторами и издателями, а также со звездами эстрады, спорта и политики, включая двух президентов. На отдельной полке стояли рассортированные по годам альбомы с фотографиями Марис, в которых была запечатлена вся ее жизнь — с самого детства и по настоящее время.
На столе в центре комнаты стояла в рамке и свадебная фотография Ноя и Марис, сделанная на приеме в честь их бракосочетания. На снимке смеющаяся невеста кормила Ноя из рук свадебным тортом, и теперь, глядя на фотографию и разговаривая по телефону с любовницей, Ной даже испытал своего рода удовольствие.
— Я весь день пытаюсь тебе дозвониться! — накинулась на него Надя. — Почему ты не отвечаешь?
— Потому что мне так захотелось, — ответил Ной, блаженно потягиваясь. — Каждый раз, когда на определителе появлялся твой номер, я выключал звонок.
— Ты меня избегаешь? Я так и поняла, поэтому решила позвонить тебе с телефона подруги.
— Эта твоя подруга случайно не носит штаны? — осведомился Ной.
