За этим заявлением последовала продолжительная пауза; Марис словно давала ему время, чтобы что-то сказать, но выражение лица Паркера осталось бесстрастным.
— Не стану утомлять тебя подробностями, но…
— Так вот в чем дело! Значит, ты примчалась сюда из-за этого? Чтобы отплатить Ною? Око за око…
— Нет! Клянусь, у меня этого и в мыслях не было. Это было бы… низко. — Она серьезно посмотрела на него. — Конечно, Ной поступил со мной отвратительно и подло, но это еще не причина, чтобы вести себя как… как… словом, еще хуже. — Марис покачала головой. — Я вернулась совсем по другой причине. На самом деле, мне и в тот первый раз не хотелось отсюда уезжать…
— Тогда почему же ты уехала?
— Меня заставила поступить так моя совесть. — Марис по-детски трогательно улыбнулась.
— Совесть? Но ведь между нами ничего не было! Не произошло ничего такого, за что ты могла бы себя винить.
— Это так, но… Что-то произошло со мной, — ответила она, упираясь ему в грудь ладонями. — Мне хотелось остаться с тобой, и поэтому я уехала. Мне казалось, что, если я задержусь на острове еще немного, это может отразиться на моей семейной жизни. Тогда я думала — у меня есть семейная жизнь… — Она горько усмехнулась. — Как бы там ни было, то, что я думала и чувствовала тогда, напугало меня достаточно сильно, и я… удрала. Мне необходимо было убедить себя в том, что я — мужняя жена, что я счастлива в браке и все такое… Но, по злой иронии судьбы, я обнаружила, что Ной мне изменяет, в тот же день, когда вернулась в Нью-Йорк.
— Твой Ной просто глуп.
Услышав этот плохо замаскированный комплимент, Марис попыталась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась.
— Я тоже поступила достаточно глупо, когда старалась не замечать, что наш брак совсем не такой, каким бы мне хотелось его видеть. Да и Ной оказался совсем другим — не таким, каким я его себе представляла. Он вовсе не похож на героя своей книги!
— Теперь твоим героем стал Рурк?
Марис отрицательно покачала головой:
— Я давно уже не путаю реальность и вымысел, Паркер. Я переросла эту детскую привычку. Ты — настоящий, я могу коснуться тебя… — Взяв его руку в свою, она провела кончиками пальцев по вздувшимся венам. — Мой брак как таковой перестал существовать, и я больше не хочу о нем говорить.
— Меня это устраивает. — Намотав ее волосы на руку, Паркер заставил Марис наклониться, так что их губы оказались на расстоянии нескольких дюймов друг от друга. Выждав несколько мгновений, он прижался ртом к ее губам, снова подождал немного и чуть-чуть повернулся, словно ища наиболее удобное положение. Марис издала какой-то странный звук, и, заглянув в ее глаза, Паркер увидел в них желание едва ли не более сильное, чем его собственное.
В следующее мгновение всякая сдержанность оказалась отброшена. Заключив ее лицо в ладони, Паркер покрыл его неистовыми, жадными, грубыми поцелуями. Марис отвечала тем же. Но вот их губы сомкнулись в долгом, страстном поцелуе, и оба замерли.
Лишь когда воздух в его легких иссяк, Паркер ненадолго оторвался от нее и, переведя дыхание, снова начал целовать Марис. На этот раз он не спешил, вернее — старался не спешить. Он скользил языком по ее губам, приникает к ним в неутолимой жажде. Их поцелуй длился и длился, и ни один из них был не в силах прервать его.
Чуть слышно Марис прошептала:
— Помнишь, когда мы впервые встретились?
— Да…
— Я сама хотела, чтобы ты продолжал меня целовать…
— Я знаю.
— Знаешь?!
— Неужели ты думаешь, я этого не почувствовал?
Вместо ответа она запустила пальцы в его взлохмаченные волосы и поцеловала Паркера, позволяя его нетерпеливым рукам развязать узел и расстегнуть пуговицы ее блузки.
Ее груди были небольшими, соблазнительно округлыми и упругими. Они тотчас покрылись дождевыми каплями, которые соединялись друг с другом и тонкими струйками сбегали вниз, заполняя ямочки и ложбинки ее тела.
— Ты заметил, что пошел дождь?
— Да, — ответил он и, накрыв ее грудь ладонью, несильно сжал. Он осторожно смахнул с ее соска капельку воды. Тотчас Паркер наклонился ниже и потерся о сосок губами. — Как ты мне однажды сказала — ты не растаешь.
