Несколько мгновений Миссел молчал, опустив голову. Да, она права. Как только обнаружится гибель хозяина, рабынь казнят – так, на всякий случай, казнят. Никто не захочет разбираться, виновны они или нет.
Песчаный Дух горько пожалел, что вмешался, поддался порыву, послушался своего сердца, которое требовало защитить несчастную девочку от издевательств. Защитил, называется. Надо было не вмешиваться, а отлежаться тихонько в уголке и идти дальше. Да, вмешавшись, он совершил ошибку. Но если теперь он останется в этом доме еще хоть на мгновение, это тоже будет ошибкой. Ведь его наверняка уже ищут, и вот-вот найдут, а тогда их всех все равно ждет смерть. Эти женщины при любом раскладе уже мертвы. А у него, если он уйдет прямо сейчас, есть шанс уцелеть. Крохотный шанс, но есть. И дело здесь даже не только в самом Мисселе. Речь идет о тысячах дейвов – мужчин и женщин – всех тех, кто неминуемо погибнет, если он не успеет предупредить Проклятых о вероломстве Богов.
Песчаному Духу вдруг показалось, что он стоит перед огромными весами, на одной чаше которых лежат тысячи жизней, а на другой всего три.
Да, всего-навсего три. Жизнь юной таррединки, которую торговцы рабами выкрали прямо из дома – бедного, но свободного стойбища овцеводов. Жизнь пожилой кухарки, находящейся на последней стадии смертельной болезни. И жизнь переломанной людьми и судьбой наложницы, красота которой сменилась уродством по прихоти перестаравшегося садиста.
Миссел твердо взглянул на кухарку уцелевшим глазом.
– Ладно, я попробую что-нибудь придумать… Мне бы сейчас не помешал помощник, хоть чуть-чуть сведущий в магии… Кстати, в доме кроме вас троих еще кто-нибудь есть?
– В самом доме нет. У господина Анхеля еще есть два конюха, но они живут при конюшне и без зова хозяина сюда не сунутся. Еще есть приказчики, они живут на втором этаже торговой лавки. Она расположена на соседней улице. Кто-то из приказчиков сюда придет обязательно, если господин Анхель после обеда не появится в лавке.
– После обеда, – повторил Миссел, – значит, время еще есть. Торина, мне срочно нужна свеча, вода и живая ветвь, и тогда я смогу… я попробую все изменить.
Он поморщился, подумав, что с переломанными руками ему вряд ли удастся правильно провести обряд вызова Должников, но нужно хотя бы попытаться.
– Свеча, вода и живая ветвь? – переспросила Торина. – Что это значит?
Песчаный Дух указал на подсвечник с тремя желтоватыми восковыми свечами.
– Свеча. Только новая, ни разу не горевшая. Вода. Чистая вода в чаше, желательно серебряной. И ветка дерева – любого, но не засохшего.
– А ветка должна быть большой? – деловито уточнила Торина, но Миссел не успел ответить. В опочивальню вбежала Ангелика и с ужасом произнесла: – Стучат! Во входную дверь стучат!
Торина посерела и спала с лица.
– Кто? – пролепетала она.
– Не знаю. – Ангелика заплакала. – Мне страшно! Что же нам делать?!
– Открыть, – спокойно сказал Миссел и ласково посмотрел на Ангелику. – Не бойся, девочка, я не дам вас в обиду.
«Если смогу», – подумал он. Ему было плохо. Он еле стоял, тяжело опираясь боком о стол, а Корона Абира по-прежнему терзала его болью.
Торина глянула на него и выдавила подобие улыбки для Ангелики:
– Он прав, надо открыть. Я сама открою дверь.
– Я буду рядом, – пообещал Миссел.
Торина тяжело протопала вниз по лестнице в прихожую, сняла засов и оглянулась. Ангелика притаилась на лестничной площадке, осторожно выглядывая между перил, Рейната скрылась в людской, а спрятавшегося в кухне Миссела кухарка не увидела, но почувствовала его незримое присутствие и испытала невольное облегчение. Она решительно приоткрыла тяжелую входную дверь и, грозно нахмурив брови, взглянула на пришельца.
Им оказался тщедушный невзрачный парнишка-коробейник. Он испуганно посмотрел на «грозную госпожу», громко шмыгнул носом, а потом засмущался и вытер нос прямо о рукав потрепанной серой рубахи.
– Пряжа, нитки, медные спицы, – заголосил он фальцетом.
– Нет, ничего не надо.
Торина попыталась захлопнуть дверь, но парнишка просунул в щель ногу и жалобно заныл:
– Купите костяные пуговицы, госпожа. Или тесьму. У меня есть даже черепаховые гребни из самой Тарредии. И серебряное зеркальце. И…
