Такси я поймал сразу же, опустил стекло и попросил водилу ехать с максимальной скоростью. Четыре Красных Льва бродили в моей голове, время от времени издавая недовольное рычание.
Дверь в квартиру Лопухина была открыта, в прихожей мелькали белые пятна халатов. Пахло карболкой, бедой, страхом. Я прошел мимо двух врачей из реанимационной бригады, уклонился от летевшей навстречу медсестры и вошел в кабинет. Роман Сергеевич лежал на тахте, над ним склонился полный розовощекий врач. ДД, как нахохлившийся журавль, ходил в некотором отдалении, бросая на врача быстрые взгляды. Я подошел вплотную и взял его за рукав.
— Что с ним? — и, видя, что он не слышит меня, а может быть, даже и не видит, дернул за руку и встряхнул. — Что с ним, Дима?
— Инсульт, — пробормотал ДД. — Ты приехал, Ким, спасибо… Врачи говорят, инсульт…
— Отойдите и не мешайте, — сказал розовощекий неожиданно злым высоким голосом. — Немедленно.
ДД шагнул вглубь кабинета, увлекая меня за собой.
— Дед приехал из издательства, веселый такой, бодрый. Спросил, где ты… Я сказал, что ты заедешь вечером, он обрадовался, объяснил, что не сказал тебе чего-то самого важного… Потом мы поужинали, и он пошел к себе в кабинет… Сюда… А потом…
— Я сказал — выйдите из комнаты! — рявкнул врач, не оборачиваясь. Тут я понял, что ДД говорит очень громко, почти крича, будто боясь, что я не расслышу. При крике врача худое лицо его исказилось, и мне показалось, что он сейчас заплачет.
— Пошли, — сказал я.
Мы вышли в коридор. Мимо, толкая перед собой капельницу на колесиках, прошла одна из медсестер. Дверь в кабинет закрылась.
— Потом мы услышали шум, как будто что-то упало… Я крикнул: «Дед, это у тебя?», а он не ответил… Тогда мы прибежали и увидели, что он стоит на коленях около шкафа и пытается подняться… Знаешь, цепляется пальцами за полки, пальцы соскальзывают, а он все пытается встать… Наташа тут же вызвала «скорую», а я никак не мог понять, можно ли его уложить, — так и стоял с ним полчаса… Он все говорил что-то, но очень неразборчиво, а потом потерял сознание… Врач сказал — это инсульт, все обойдется, как ты думаешь, Ким?
— Да, конечно, — сказал я и потряс его за плечо. — Где Наташа?
— На кухне, — быстро ответил ДД. — Кипятит воду… Позвать?
— Нет… Постой здесь.
Я решительно открыл дверь кабинета и шагнул внутрь, столкнувшись с мягким животом розовощекого врача. Он вытеснил меня обратно в коридор и, обращаясь к бригаде, крикнул:
— Все, мужики, поехали!
— Все в порядке? — робко спросил ДД, вытягивая шею. Розовощекий мрачно посмотрел на него и сказал:
— Мы, во всяком случае, больше здесь не нужны… Я там написал все, что надо, бумага на столе…
— То есть? — ДД стал ощутимо ниже ростом. — Вы хотите сказать…
— Он умер, — отрывисто бросил розовощекий. — Романюк, прекрати копаться, поехали…
Я молча переводил взгляд с розовощекого на ДД. Вдруг ДД как-то по-заячьи взвизгнул и ринулся в кабинет.
— Дед! — кричал он. — Дед, не умирай, дед!!!
— Инсульт? — спросил я и взял розовощекого за отворот халата.
— Не знаю! — выкрикнул он, стараясь отцепить мои пальцы. — Скорее всего, инсульт плюс черепно-мозговая травма при падении… Позвонки, однако, не смещены… Я все написал в заключении, отпустите меня в конце концов.
Я разжал пальцы. Белые халаты суетились в прихожей, пахло аптекой и смертью. Я повернулся и вошел в темный кабинет.
Роман Сергеевич Лопухин лежал, высоко запрокинув седую голову, и руки его беспомощно свисали по обеим сторонам тахты. На туго обтянутом желтой сухой кожей лбу четко выделялось темно-фиолетовое, почти черное пятно, имевшее форму черепа с неестественно крупными овальными глазами.
— Стрела Мрака, — прошептал я.
ДД плакал, стоя на коленях перед тахтой. Его длинное нескладное тело как-то странно подергивалось, он елозил коленями по вощеному паркетному полу и прижимал к губам сухую ладонь старика.
— Дед, — всхлипывал он, — ну как же, дед, как же ты так, дед…
Я склонился над телом. Отпечаток черепа был совершенно отчетлив, он как бы выдавался из лобной кости, будто выдавленный изнутри каким-то тупым орудием.
— Стрела Мрака, — повторил я.