— Ну-с, фельдмаршал, что будем смотреть?
Он пыхтел, как ослик старины Буридана, разрывающийся между двумя копнами сена. Наконец решился и сказал:
— Мультики, там, где про розовую пантеру!
Я хмыкнул и поставил кассету. Пауль залез с ногами в кресло и победно посмотрел на меня.
— Что будем пить? — спросил я.
Это ритуал. Он потер переносицу и глубокомысленно изрек:
— Коктейль-оранж.
Это значит — апельсиновый сок. Я прошел на кухню, налил ему в высокий стакан апельсинового сока и бросил два куска льда. Подумал немного и налил себе то же самое.
— Прошу вас, сэр, — сказал я, протягивая ему бокал.
Он внезапно улыбнулся совершенно нормальной детской улыбкой и неразборчиво пробурчал что-то вроде «спасибо». Иногда мне кажется, что если бы у меня был сын, то я хотел бы, чтобы он был похож на Пашку.
Я отхлебнул большой глоток сока, ушел на кухню и набрал номер Ната-шиной тетки. Номер не отвечал, и я с некоторым опозданием сообразил, что тетка, очевидно, ушла на работу.
На всякий случай я позвонил ДД, но, как и следовало ожидать, Дарий трубку не снял.
Я вернулся в комнату, сел в кресло и, сжимая в руке бокал, заставил себя смотреть на развеселые приключения розовой пантеры.
В 10.45 зазвонил телефон. Я рванулся к нему и расплескал остаток сока.
— Алло, — сказал в трубке смутно знакомый женский голос. — Ким, это ты?
— Алло! — заорал я. — Наташа! Наташа, я тебя слушаю, где ты?
В трубке замолчали. Потом раздалось покашливание и тот же голос обиженно проговорил:
— Я не Наташа. Это Даша, Ким, из салона БМВ… Помнишь?
— Нет, Даша, не помню, — зло рявкнул я и бросил трубку.
— Дура, — бормотал я, возвращаясь в комнату, — дура несчастная…
— Ким, — спросил Пауль, высовываясь из кресла. — А где Наташа?
— Хотел бы я знать, — буркнул я, успокаиваясь. — Смотри вон мультики лучше…
Но Пашку не так-то просто сбить с мысли.
— Она от тебя ушла? — спросил он.
— Пашка, я тебя убью, — пригрозил я. — Смотри видик и молчи. Но он уже вылез из кресла.
— Ушла, да?
Я встал, молча взял его за подмышки и вынес в прихожую. Пока я возился с замком, он заплакал — даже, скорее, не заплакал, а тихонечко завыл, и мне неожиданно стало жаль его и досадно за себя. Я сел на корточки и сказал ему:
— Она не ушла, Пашка. Ее украли.
Он моментально перестал выть. Сузившиеся обиженные глаза удивленно расширились. Пашка жадно сглотнул.
— Пришельцы?
— Нет, — сказал я, остро чувствуя абсурдность происходящего. — Не пришельцы.
Минут за десять я все ему рассказал. Упрощенно, разумеется, опуская многие детали и вообще стараясь, чтобы вся эта история выглядела сказкой. Он завороженно слушал, напрочь забыв о скачущей в соседней комнате розовой пантере.
— И он ее не отпустил? — спросил Пашка, когда я закончил рассказывать. Я покачал головой.
— Не знаю, Пауль. Я нашел только Диму… ну, Индиану Джонса. Надеюсь, что он отпустил Наташу, — ну зачем она ему? Ему же Чаша была нужна…
— Ким, — сказал Пашка, — ты говорил, он бессмертный? Я уныло кивнул. Пашка поскреб переносицу.
— А помнишь, в фильме «Большой переполох в маленьком Китае» тоже были бессмертные?
Я машинально кивнул.
— И им для бессмертия нужна была кровь зеленоглазой девушки. Я смотрел — у Наташи глаза зеленые…
— Что? — заорал я, вскакивая. — Что ты сказал?
Он испугался и снова захныкал. Я схватил его за маленькие ручки.
— Подожди, не реви, я не сержусь! Что ты сказал про бессмертных?
— Ну, ты не помнишь, что ли, Ким, — хныкал Пашка, — там был волшебник, в таком зале со статуями… Ему, чтобы не умереть, нужна была кровь девушки с зелеными глазами, а у той девушки как раз глаза были зеленые, в аэропорту… Ну, мы же вместе смотрели, Ким…
— Стоп, — сказал я. — Я все вспомнил.
Я представил себе Наташу, распластанную на каком-нибудь ужасном жертвеннике, возвышающегося над ней Хромца с огромным ножом в руке и вспыхивающие багровым светом глазницы хрустального Черепа. Кровавые жертвоприношения, непременный атрибут всей этой пресловутой черной магии. И как же я сразу не догадался!
Скорее всего, было уже поздно. С того момента, как Хромец заполучил в свои руки Чашу, прошло шестнадцать часов — странно, что мир еще не провалился в тартарары. Но судьбы мира меня сейчас занимали мало.
