Энид сопровождала отца, который привел с собой какого-то странного субъекта, ни Мелоуну, ни остальным собравшимся не известного. Это был большой угловатый шотландец с веснушчатым лицом и мощной фигурой, крайне неразговорчивый. От него так и не удалось добиться, какие именно аспекты духовных проблем его интересуют; единственное, что из него вытянули, — это что зовут его Николл. Мелоун и Мейли пришли в Хол-ланд-Парк вместе; там их уже ждали Делисия Фримен, преподобный Чарльз Мейсон, мистер и миссис Огилви как представители колледжа, мистер Болсоувер из Хаммерсмита и лорд Рокстон, который чрезвычайно увлекся спиритуализмом и весьма в нем преуспел. Всего собралось двенадцать человек, компания разношерстная и неоднородная, от которой трудно было ожидать хороших результатов. Когда все вошли в комнату, где должен был проводиться сеанс, Линден восседал в кресле, возле него расположилась жена; его представили собравшимся, многих из которых он уже хорошо знал. Челленжер тут же взялся за дело с видом человека, который не потерпит всякой там чепухи.
— Это медиум? — спросил он, глядя на Линдена с явной неприязнью.
— Да.
— А его обыскали?
— Нет еще.
— Кто будет обыскивать?
— Кто-нибудь из нас, лучше вдвоем.
Челленджер недоверчиво хмыкнул:
— Кто именно, позвольте спросить?
— Лучше, чтоб это сделали вы и ваш друг мистер Николл. Можете пройти в спальню — это рядом.
Несчастного Линдена вывели из комнаты словно под конвоем, неприятно напомнив ему о пребывании в тюрьме. Он и без того волновался, а это новое испытание и присутствие Челленджера совсем выбили его из колеи. Вернувшись, он посмотрел на Мейли и печально покачал головой:
— Боюсь, сегодня у нас ничего не получится. Может, лучше отложим?
Мейли приблизился и потрепал его по плечу, миссис Линден взяла за руку.
— Все в порядке, Том, — сказал Мейли. — Помните, что вы под охраной друзей, которые не допустят, чтобы вами манипулировали.
Затем он обратился к Челленджеру — более сурово, чем это было в его правилах.
— Прошу вас не забывать, сэр, что медиум — это столь же чувствительный инструмент, сколь и любой из тех, какими вы пользуетесь в своей лаборатории. Бережно обращайтесь с ним. Надеюсь, вы не нашли у него ничего подозрительного?
— Нет, сэр, не нашел. Наверное, поэтому он говорит, что сегодня ничего не получится?
— Просто его взволновало ваше поведение. Вам следовало бы более деликатно с ним обращаться.
Однако выражение лица Челленджера не предвещало ничего хорошего. Его взгляд упал на миссис Линден.
— Я так понимаю, что эта особа — его жена. Ее также необходимо обыскать.
— Разумеется, — согласился Огилви. — Это могут сделать ваша дочь вместе с моей женой. Только умоляю вас, держитесь как можно дружелюбнее и помните, что мы не меньше вашего заинтересованы в хороших результатах, и все пострадают, если вы разрушите необходимую среду.
Тут поднялся мистер Болсоувер, бакалейщик, да с таким важным видом, словно он председательствовал на собрании общины.
— Я требую, — заявил он, — чтобы профессора Челленджера тоже обыскали!
От гнева борода профессора встала дыбом:
— Обыскать меня?! Да как вы смеете, сэр!
Но Болсоувера не так-то просто было запугать.
— Вы пришли сюда как враг, и торжествовали бы, если бы вам удалось доказать обман, — улавливаете мою мысль? Вот я и говорю, что надо бы вас обыскать!
— Это гнусная инсинуация, сэр! Значит, вы намекаете, что я способен на обман! — проревел Челленджер.
— Увы, профессор, нас всех по очереди в этом обвиняют, — с улыбкой произнес Мейли. — И мы все сначала негодуем, а потом, со временем, привыкаем. Меня называли лжецом, сумасшедшим, — да бог знает как еще! И что из того?
— Ваше предложение переходит всякие границы! — заявил Челленджер, бросая вокруг свирепые взгляды.
— Ну что ж, сэр, — вмешался Огилви, который был весьма неуступчивым шотландцем, — никто вас силой не держит, можете в любую минуту уйти. Но если уж решите остаться, мы должны быть уверены в научной чистоте опыта. Сами посудите, можно ли говорить о научной чистоте эксперимента, если среди нас находится человек, известный своим враждебным отношением к нашему движению, который не желает предъявить нам свои карманы.
