Неожиданно, еще живой, но уже готовый к смерти, узнаю о настойчивости, с которой Байрон ищет мою пропавшую жену. Попытки добиться встречи со мной. Телефонные звонки. Детективы, нанятые на последние кроны.
Это заставляет меня задуматься о запасном плане. Кто знает, не откопает ли Байрон информацию о моем проекте. Каждому будущему жителю Андеграунда устанавливаю незаметную программу-триггер и дубликат перфоленты с незначительным, но определенно моим воспоминанием. На этой же перфоленте спрятаны в шестнадцатирядных паттернах ключи активации тех частей моей памяти, которые я изолировал. Это аварийная кнопка. О чем я думал в этот момент? Неужели всерьез считал, что можно вот так запросто вынырнуть из блаженного неведения, устранить помеху и вновь окунуться в безоблачную жизнь?
Каждый день захожу к Зофье, которая все это время остается без сознания. Рыдаю, обнимая ее колени. Целую холодные руки и заливаю их слезами. Боль содеянного разрывает меня на куски. Только амфетамины и неясный свет в конце тоннеля — мой рай на земле, мой Андеграунд — не позволяют мне окончательно сойти с ума.
В один из таких моментов меня посещает мысль: кто знает, какая случайность может активировать воспоминания, которые, как мне кажется, я надежно изолировал? Все, что касается смерти моей жены и проекта «Андеграунд», я переписываю на отдельную ленту. Долго думаю о хранилище. Люди слишком ненадежны. Еще менее надежны обыкновенные тайники.
Ответом становится Афина, которая, как и я, скорбит о хозяйке и приходит ко мне за лаской и утешением. До этого момента я даже не думал, что кошку тоже следует пригласить в посмертие.
Это последнее воспоминание. О том, что произошло дальше, можно судить разве что по результату. Почему я не изолировал перфоленту, а вместо этого приговорил Афину к знанию, которое не мог вынести сам? Неужели, как всякому грешнику, мне нужен был свидетель?
Я не знаю.
И впервые в жизни не хочу знать.
* * *
Возвращаюсь в спальню. С минуту смотрю на мирно спящих жену и ее любовника. Это невозможно, но мне кажется, что левая рука Зофьи слегка сдвинулась, чтобы быть ближе к Байрону. Откуда это все — эта нежность, любовь, отчаянная, безрассудная? Я вычистил Байрона из головы Зофьи, каждую крупицу его, каждую тень. Как он пробрался туда снова?
Я не знаю. И не хочу знать.
Афина вскакивает на колени Байрону и сворачивается клубком. Глаз не закрывает. Следит за мной. Без былого презрения, но и без симпатии, которая, я помню, когда-то была у нас с ней взаимной.
Странно было бы ожидать иного — обрывки моей исповеди наверняка развеяны по всей ее перфосистеме. Нелепо искать прощения у кошки, но больше искать его не у кого.
Открываю черепную коробку Байрона. Люди Стерлинга оказались бездарными учениками. Автоматически, почти не задумываясь о сути того, что делаю, перенастраиваю, исправляю, лечу. Почти случайно, сам того не желая, просматриваю несколько лент, но только недавних. Старые воспоминания перемещаю осторожно, точно сапер — сандинские не разорвавшиеся снаряды. Не хочу видеть живую Зофью глазами ее любовника. Слишком хорошо понимаю теперь, на что способен. И не люблю повторять ошибки.
Узнаю, как долго и кропотливо Байрон искал ее, свою Зофью. В газетах писали, что мы с ней отбыли за океан. Он не верил. В газетах писали, что она дала концерт на передовой, вдохновляя отборные войска кайзерства перед атакой. Он не верил.
Он поверил, когда после смерти Стерлинга (Стерлинг умер, надо же — чувствую смутное удовлетворение) всплыла информация об Андеграунде. Он пытался пробраться сюда живым — безуспешно. Тогда он посетил нотариуса и составил документ, в котором недвусмысленно завещал свое тело Андеграунду, после чего аккуратно вскрыл вены в ресторане «Сеятель ветра».
Узнаю, что произошло пять дней назад. В лентах нет информации, как и когда именно увидела и узнала его Зофья. Пришлось ли ей предварительно вырезать его внутренности или зашивать его начиненное металлом тело? Ясно только, что с конвейера она забрала его уже после установки перфосистемы, но еще до процедуры очистки. Я вижу картинку только с момента активации Байрона. Зофья укладывает на конвейер нагую женщину. Это Луиза, та самая Луиза Манн, которую так упорно пытался найти ее муж Анатоль. Она отключена и отправляется в цех очистки памяти. Что ж, теперь они с Анатолем почти равны. Как Зофье удалось все это провернуть? Победить программу автомеха, которая предписывала находиться строго на рабочем месте и добросовестно выполнять свои обязанности. Пойти на преступление. Отключить Луизу. Вывести с фабрики нелегала так, чтобы этого никто не заметил… Никто, кроме Сибиллы Жерар.
