Все видения, которые я увидел в океанских глубинах, те, что пробудило вино, заставили меня на мгновение сконцентрироваться. Хорошо было то, что я выпил меньше вина, того злого и языческого винтажа, чем другие, и был не так опьянен соблазнительными видениями, как остальные. Когда же капитан Двал и его команда отправились к городу, розовый жар стал чуть меньше. Стены приобрели вибрирующую тонкость, купола стали иллюзорными. Розовый свет начал тухнуть, начал бледнеть, и больше начал напоминать фосфорическое свечение могил. Люди в городе теперь больше напоминали призраков, звуки рожков и пение стали призрачными. Теперь можно было рассмотреть волны океана затопившего призрачную дорогу. К тому времени Красный Барнаби и его экипаж уже были намного ниже уровня воды. Медленно темнея, воды скрыли шпили и стены. Вновь над морем воцарилась ночь. И город исчез, подобно пузырькам в вине.
Ужас охватил меня, когда я понял, какая судьба постигла остальных членов экипажа. Стремительно помчался я к холму – самой высокой части острова, заросшему пальмами, спотыкаясь в темноте. Ничего не осталось от розового света, и в небе вновь засверкали звезды. И, уже забравшись на холм, я, взглянув в сторону океана и увидел фонарь, горящий на «Черном соколе», тлеющие угли нашего костра, догорающего на берегу. Тогда, испуганно молясь, я стал ждать рассвета…
Меня зовут Фарпетрон, по крайней мере под таким именем меня знали на Посейдоне. Но даже я, последний и самый способный ученик мудрого Авикта, не имею представления, кем стану до наступления завтрашнего дня. И поэтому я торопливо пишу этот рассказ при свете тусклых серебряных ламп в мраморном дворце моего учителя, что стоит у шумного моря, нанося письмена магическими чернилами на бесценной древней коже дракона. Закончив, я вложу листки в цилиндр из желтой меди, запечатаю его и выкину из высокого окна в море, если только тот, в кого я превращусь, случайно не уничтожит рукопись. Может быть, моряки из Лефары, идя в Умб и Пнеор на высоких триремах, найдут сосуд, а может, его выловят рыбаки своими сетями. Тогда, прочитав мой рассказ, люди узнают правду и примут меры предосторожности, чтобы ни один человек не ступил на порог дома Авикта, ставшего пристанищем демонов.
В течение шести лет я жил вместе с престарелым учителем, забыв об удовольствиях молодости и полностью посвятив себя изучению магии. Проникнув намного глубже, чем кто-либо до нас, в запретные знания, мы вызывали обитателей страшных бездн космоса. Никто из людей не отваживался беспокоить нас среди пустынных, обдуваемых ветром скал, зато немало безымянных посетителей приходили к нам из отдаленных закоулков времени и пространства.
Мы жили в неприступном дворце, белом, словно мраморная гробница. Далеко внизу северное море то неутомимо ревело, пытаясь взобраться на голые черные скалы, то, отступая, шептало, будто армия поверженных демонов. Как пустая могила, дом всегда был полон печальными отзвуками несмолкаемого прибоя. Неутомимые ветра, носясь вокруг высоких башен, завывали в мрачном гневе, не в силах повергнуть каменных гигантов. Со стороны моря дворец словно вырастал из отвесной скалы, с других трех его окружали узкие уступы, поросшие искривленными карликовыми кедрами, гнущимися под порывами ветра. Огромные мраморные чудовища охраняли главный вход, и мраморные кариатиды, обратив лица к прибою, поддерживали портики. По всему дворцу, в покоях и коридорах стояли огромные статуи и мумии. Но, кроме них и призраков, призываемых нами из бездны, никого не было рядом с нами. Хотя ожившие мертвецы и привидения служили нам, выполняя все необходимое для наших повседневных нужд.
Не без страха (ведь человек смертен) я, новичок, впервые увидел ужасные лики тех, кто подчинялся Авикту. С содроганием я смотрел на уродливых черных неземных тварей, появившихся из клубов дыма от жаровен, не в силах сдержать вскрик ужаса при виде серых чудовищ, огромных, бесформенных, толпившихся в немой угрозе за семицветным кругом, в центре которого мы стояли. Не без отвращения я пил вино, которое мне наливали трупы, и ел хлеб, испеченный призраками. Но привычка притупила удивление перед чуждым и неведомым, уничтожила страх, и через некоторое время я вполне уверился, что Авикт, знаток всех магических формул и заклинаний, обладает непогрешимым могуществом и может прогнать любую из призываемых им тварей.
