— Лайвит там не было, — повторила девушка.
— Да, ее там не было. Вы это сказали. — Он застонал и медленно закрыл и открыл глаза. На это уйдет целый день. — Кто-нибудь еще знает, что этот человек находится в вашей комнате?
Она покачала головой.
— Мне нужна ваша помощь.
— Я вам помогаю. Кто его убил?
— Не надо было мне говорить…
— Вы кого-то защищаете?
— Нет, не так это.
Она принялась сосать грязный указательный палец.
— Если вы знаете, кто это сделал, то должны мне сказать.
Лицо ее сморщилось, и по красным щекам потекли слезы. Она вытащила палец изо рта, уронила руку на колени и тихонько проговорила:
— Это я сделала.
Криспин изо всех сил постарался сохранить вежливое, благожелательное выражение лица. Он окинул взглядом хрупкую фигурку девушки, которая была всего на ладонь выше Джека Такера.
— Вы его убили?
— Ага. Я, а кто же еще? Я одна там была.
Она зашмыгала носом.
Криспин сел на стул и подвинулся к девушке, глядя ей в глаза.
— Из этого совсем не обязательно следует, что его убили вы.
— Да нет — я! — Ее взгляд перебегал с предмета на предмет, ни на чем не останавливаясь. — Должно быть, я.
— Он на вас напал?
— Нет.
Губы у нее задрожали, и по щеке скатилась слеза, оставляя за собой грязную дорожку.
— Думаю, нам лучше всего пойти к вам и все там осмотреть. Может, и ваша сестра вернулась.
— Ага! — Она вскочила и стремительно направилась к двери, оттолкнув с дороги Криспина. — Может, она вернулась.
Девушка отодвинула засов и выскочила из комнаты. Криспин посмотрел, как она спускается по ступенькам, накинул плащ, запер дверь и сбежал по лестнице следом за девушкой.
Утро еще не сменилось днем, и тени укрывали узкую улочку. В некоторых лужах отражалось голубое небо, другие все еще оставались серыми. Какой-то мужчина толкал по грязным колеям ручную тележку с вязанкой хвороста, цветисто при этом ругаясь. Собака понюхала было его следы, а потом побежала дальше и подняла ногу у нижней ступеньки крыльца, с которого спустился Криспин.
— Скорее! — Девушка, стоя рядом с лужей, подернутой по краям ледком, приплясывала от нетерпения. — Лайвит, наверно, вернулась; она страшно разозлится на меня.
— За то, что оставила в комнате мертвеца, — пробормотал Криспин. — Кто б сомневался.
Он шел за ней по Шамблзу, по грязным улочкам и темным переулкам, из которых несло плесенью. Облака, как будто бы разошедшиеся, опять сомкнулись, на улице потемнело, зарядил дождь. Криспину знакома была «Голова короля», постоялый двор чуть лучше его любимого пристанища — «Кабаньего клыка» на Гаттер-лейн. Хотя он-то предпочитал «Кабаний клык», ею держали друзья Криспина Гилберт и Элеонора Лэнгтон, умевшие создать там уют. «Голова короля» была погрубее, находилась рядом с доками, и туда заходили бедняги, которым срочно требовалось утопить свою печаль в разбавленном вине или еще более водянистом пиве.
Криспин и девушка двигались на юг. Прохожих в дорогой одежде и в отороченных мехом накидках попадалось все меньше, вместо них навстречу шли непонятные серые личности, хмурившиеся под грубыми капюшонами с оплечьями, сшитыми из кошачьих шкурок. По мере приближения Криспина и его спутницы к Темзе изменился даже вид лошадей. Гладкие верховые лошади в богатом убранстве сменились заморенными клячами, которые с трудом тянули повозки, раздувая тощие бока с торчащими ребрами. А вот крысы здесь были здоровые и лоснящиеся, некоторые размерами не уступали поросенку. Они беспрепятственно охотились, шныряя вдоль домов.
Криспин и девушка миновали узкий переулок, и постоялый двор медленно выступил из сумрака удушающего лондонского смога и солоноватого тумана, поднимавшегося с Темзы. Это было большое квадратное здание, его темные полукруглые бревна казались морщинами, а нависающая черепичная крыша походила на брови. Мальчик, не старше Джека, подметал перед входом в гостиницу, лениво орудуя облезлой метлой. Девушка с ним не поздоровалась, а он даже не поднял глаз. Она повела Криспина не в дом, а через двор за здание — на конюшню. Воздух здесь был пропитан запахом конского пота, гнилого сена и навоза. На Криспина посмотрела, шевельнув усами, крыса, развернулась и стала взбираться по стене, пока не исчезла под крышей.
