— Салим, — крикнул вниз Максуд, — если нужна моя помощь, я готов спуститься.
Ответом было молчание. Максуд достал пистолет, услышав чьи-то шаги на лестнице. И с ужасом увидел поднимающегося Мурада. Значит, он убил всех троих и теперь шел за ним. Максуд навел пистолет на поднимающегося предателя и нажал на курок. Но выстрела не было.
— Зачем? — спросил Мурад. — Что вы делаете Максуд-муэллим?
Именно такое обращение остановило Максуда. Человек, который идет его убивать, не станет обращаться к нему так уважительно. И снизу раздался приглушенный голос Салима:
— Не кричи, Максуд, они могут нас услышать. У нас все в порядке.
— Кого вы связали? — спросил Максуд, обращаясь к Мураду. — Я слышал, как вы дрались, слышал, как Салим назвал кого-то предателем. Или это Сабир?
— Ну что вы, Максуд Касумович, — укоризненно произнес Мурад, разве можно так плохо думать о своих родственниках. Если бы вы не забыли снять пистолет с предохранителя, я сейчас был бы трупом. Вы, наверное, решили, что это я предатель и привел вас нарочно сюда под пули и ножи бандитов.
— Мы должны были прийти сюда в два часа дня, как ты говорил, а появились в двенадцать, — напомнил Максуд, — и еще, только ты знал сюда дорогу.
— Правильно, — согласился Мурад, — поэтому я и повел вас по другому пути. И нарочно сказал, что мы будем здесь только в два. Чтобы мы могли попасть сюда гораздо раньше.
— Кто предатель? — спросил ничего не понимающий Максуд.
— Дайте мне бинокль и спускайтесь вниз, — предложил Мурад.
Максуд поспешил вниз, не обращая внимания на разутую правую ногу. В комнате на стуле сидел связанный Этибар. Рот у него был заклеен скотчем. Максуд изумленно посмотрел на молодого человека.
— Это он предатель, — Максуд не верил своим глазам.
— Его номер телефона тоже был записан в аппарате Галиба, — пояснил Салим, — мы и раньше его подозревали. Ведь нужно было точно знать, когда мой отец приедет в село, чтобы попытаться его схватить. Этибар выдал им моего отца, но схватить его они не смогли. Он начал сопротивляться, и тогда они его убили.
— Но ты ездил с ним за бандитами? — вспомнил Максуд.
— Правильно. Он сказал, что они поехали по верхней дороге. Они приехали убить меня, а не Васифа. Поэтому он так и сказал. Мы выехали вдвоем, и он точно указывал направление. Думаю, что Галиб устроил бы где-то впереди засаду. Но тут случайно попалась машина полиции, которая их задержала, проверяя документы. А когда появились мы, у Галиба сдали нервы, и он открыл стрельбу. Тогда его расстреляли полицейские, а Этибар оказался в роли моего помощника. Но мы уже давно его подозревали. Нужно было сделать так, чтобы собралась вся банда. Невозможно бегать по горам в поисках каждого бандита. Поэтому мы решили разыграть своеобразный спектакль. Все в селе знали, что я поехал в Москву, чтобы привезти тебя, и вызвал Сабира. Вместе с нами должны были поехать Васиф и Магомед, чтобы наш захват выглядел достаточно убедительным. Шесть человек, которые должны были схватить двух связных, появившихся в этой сторожке. Никто не думал, что Магомед будет ранен, а Васифа убьют. Они нанесли свой удар на несколько дней раньше нас. Но у нас уже все было готово. Этибар знал о наших планах, и мы нарочно включили его в состав группы. Он, конечно, сообщил о том, что к двум часам дня мы будем в этой сторожке. Но мы знали, что успеем к полудню. А они появятся примерно к часу дня. Хотя они появились уже в первом часу. Судя по количеству людей, Нугзар решил привести всю свою банду. Нам с самого начала не нужно было никого захватывать. Нужно было только собрать их всех вместе вот у этой сторожки. Сейчас мы позвоним в ФСБ, и через пятнадцать минут здесь будут штурмовые вертолеты.
Этибар дико вращал глазами, слушая откровения Салима.
— Такой молодой и такой подлый, — сказал с чувством ненависти Максуд.
— У него был единственный шанс выбиться, — сообщил Салим, глядя на связанного молодого человека. — Его мать появилась в нашем селе еще в начале девяностых. Никто не знал, от кого она его родила, а она сама не говорила. В школе он одевался хуже всех, и некоторые семьи часто помогали его маме и ему, делясь продуктами и одеждой, особенно в начале девяностых. Потом ему помогли устроиться на работу на почту и поступить на заочный юридический, куда он трижды не мог поступить. Но все-таки поступил, и тогда наш отец взял его к себе помощником. Говорил, что жалеет сироту и хочет сделать из него настоящего юриста, — Салим покачал головой. — Страдания и лишения не делают человека лучше. Они только озлобляют его. К этому времени он остался совсем один, умерла его мать. Хотя есть, конечно, люди, которые идут к звездам через тернии, но… Если мальчик растет без отца или девочка рано теряет родителей, то боль остается на всю жизнь. И не всем удается забыть это чувство боли и свои страдания в детстве.
