— Вам, ребята, больше незачем о нем беспокоиться, — сказал полицейский офицер. — Мы немедленно заберем его.
Он сделал выжидательную паузу.
Никто не сдвинулся с места.
Шериф Мотлесс в очередной раз вытер лоб.
— Я слышал, вы заперли его в церковном подвале. Отличная работа, соседи! Нам остается только спуститься туда, вытащить его и доставить прямиком в окружную тюрьму. Легчайшая охота на человека, о какой я когда-либо слышал. Верно, капитан?
— Очень благодарен вам за помощь. — Капитан Фрисби бросил взгляд через плечо на полицейские машины, но шериф подтолкнул его, и он отвернулся.
— Время идет, — заметил шериф, посмотрев на часы. — Думаю, ребята, вы хотите пойти в церковь. Если вы отойдете в сторону, пока люди капитана Фрисби вытащат этого подонка из подвала…
Шериф не окончил фразу. Никто из мужчин и женщин даже не шевельнулся.
Капитан Фрисби снова оглянулся, на сей раз нетерпеливо.
— Одну минуту, пожалуйста! — Судья Шинн подтолкнул вперед Ферриса Эдамса.
Адвокат из Кадбери смотрел на жителей деревни с почтительным дружелюбием, словно на присяжных.
— Соседи, — начал он, — вы все знаете меня. Я бываю в Шинн-Корнерс уже сорок лет, с тех пор, как моя тетя Фанни качала меня на колене. Поэтому мне незачем говорить вам, что в этой деревне никто больше меня не хочет видеть, как этот Ковальчик понесет наказание за свое преступление. Прошу вас передать его служителям закона, дабы они поместили его в одну из камер современной окружной тюрьмы, откуда ему не сбежать. Отойдите в сторону и позвольте офицерам исполнить свой долг.
Из толпы женщин в дверях церкви послышался пронзительный голос Ребекки Хемас.
— Чтобы присяжные округа Кадбери освободили его, как они освободили Джо Гондзоли, когда он убил моего деверя Лейбана?
— Но это была самозащита, — запротестовал Эдамс.
— Мы не отдадим его, мистер Эдамс, и точка, — заявил Хьюберт Хемас.
Судья Шинн прикоснулся к плечу Эдамса. Адвокат шагнул назад, пожав плечами.
— Прекрасные слова для председателя деревенского совета, — сказал судья. — Больше двадцати лет, Хьюб Хемас, Шинн-Корнерс обращалась к вам за указаниями. Как же ваши дети — все эти дети — научатся уважать закон, когда вы подаете им такой плохой пример?
Хемас передвинул свое ружье и сплюнул.
— По-моему, вы не правы, судья, — сказал он. — Мы поддерживаем закон и порядок. Тетушка Фанни Эдамс была одной из нас — она родилась, выросла и вышла замуж в этой деревне, похоронила здесь своего мужа Гершома и своих детей, написала здесь свои картины, сделавшие ее знаменитой, и умерла здесь. Наша община заботится о своих членах. Наш полицейский арестовал убийцу тетушки Фанни. Мы не нуждаемся в посторонней помощи и не хотим ее. А теперь я прошу вас, шериф, и вас, капитан Фрисби, уехать из Шинн-Корнерс и забрать своих людей. Мы собираемся посетить церковную службу.
— И вы еще говорите о церкви, Хьюб Хемас? — вскричал Сэмюэл Шир. — Где же ваше смирение? Неужели вам не стыдно носить оружие в день Господний и подстрекать к этому ваших соседей, да еще на пороге храма Божьего? Бросать вызов закону в лице этих людей, которые всего лишь исполняют свой долг? Опомнитесь и уговорите ваших соседей сделать то же самое!
— Вчера вечером у нас было деревенское собрание, мистер Шир, — мягко произнес Хьюб Хемас. — Вы присутствовали на нем. Вы знаете, что решение принималось голосованием, как предписывают правила, что никто никого не подстрекал, и никто не проголосовал против, кроме вас и миссис Шир.
Священник смотрел на свою паству, чьих мертвых он хоронил, чьим больным подавал надежду, чьих детей крестил. Но знакомые лица казались неумолимыми.
Мистер Шир отвернулся с жестом отчаяния.
— Повторяю, — снова обратился Хьюб Хемас к шерифу и капитану. — Уезжайте и предоставьте нам решать наши дела.
Шериф Мотлесс яростно нахлобучил на уши соломенную шляпу.
— Что это еще за революция в отдельно взятой деревне? Шинн-Корнерс отделяется от сорока восьми штатов? Бросьте эту чепуху, ребята, и отойдите! Капитан Фрисби, исполняйте ваш долг!
Капитан кивнул в сторону двух полицейских машин. Десять патрульных вышли на дорогу и медленно двинулись от северного угла к церкви, держа руки на кобурах.
