ДАНКИ ДРИНКУОТЕР. ИЗГОТОВЛЕНИЕ ЗУБОВ.
УДАЛЕНИЕ — ЧЕТЫРЕ ПЕНСА.
РАБОТА И ВСТАВЛЕНИЕ — ШЕСТНАДЦАТЬ ПЕНСОВ.
Он постучал в дверь чуть пониже таблички. Уютный свет, лившийся из окна двухпалубной рубки, свидетельствовал, что владелец-капитан проводит вечер дома.
— Клем! — воскликнул Данки, открывая дверь. На нем был засаленный передник; вкусно пахнущий дым горящих дров и стряпни мешался с просоленным воздухом палубы. — Заходи, будь гостем. Как твой новый зуб?
— Мне сейчас не до зуба, — отмахнулся Клем, уронив рюкзак на пол. — Нужно где-то устроиться на ночь.
— Конечно-конечно, — захлопотал Данки. — Идем в кубрик. Там есть лишняя койка.
Оба спустились вниз. Данки что-то наскоро помешал в стоявшем на углях и почерневшем от сажи горшке.
— Ты еще не ужинал, Клем? Мои бобы почти готовы.
— Кто способен думать о бобах в такие минуты? Клем встряхнул проеденное молью одеяло и расстелил его на койке.
— Вот уже почти неделя, как я глаз не сомкнул.
— Не позволяй этой немой изводить тебя, Клем, — посоветовал Данки, сгребая бобы на щербатую тарелку. — Я написал о ней Баку Стеббинсу. Он знает, что делать.
Клем снял сапоги и растянулся на койке:
— Кто такой Бак Стеббинс?
— Ты не знаешь Бака? Парень Хорнпаута Стеббинса. Преподает в университете. Головастый мужик, ничего не скажешь.
— Боже милостивый, я же велел тебе держать язык за зубами, а ты строчишь письма какому-то университетскому яйцеголовому. И что он изучает?
— Птичий разум, — промямлил Данки, набивая рот бобами.
— Разум… чей?! — переспросил Клем, в полной уверенности, что ослышался.
— Птичий, — повторил Данки. — Работает с попугаями, насколько мне известно. Полагаю, он наблюдает за их жизнью, изучает повадки и все такое.
— Поведение птиц? — недоверчиво ахнул Клем. — И каким образом, черт бы тебя побрал, это мне поможет?! Данки немного подумал:
— Понятия не имею, Клем. Хорнпаут говорит, что Бак — авторитет в подобных вещах.
— Твой Хорнпаут гроша ломаного не стоит, насколько мне известно, — проворчал Клем.
— Брось, Клем. Я знаю Бака. Если кто-то и сумеет справиться с той пакостью, что завелась у тебя в доме, так будь уверен — это он.
— Дом тут ни при чем, — собравшись с духом, признался Клем. — Все дело во мне.
Данки было сунул в рот очередную ложку бобов, но тут до него дошел смысл сказанного Клемом.
— Что-о-о? — завопил он, давясь едой.
— Да-да, ты верно расслышал, — кивнул Клем. По спине потянуло холодком озноба, знаменуя присутствие чего-то аномального в атмосфере. Он боязливо оглядел кубрик и натянул одеяло до подбородка. — Не гаси фонарь. Свет ее отпугивает, — прошептал он.
— Она здесь?! — выдохнул Данки, лихорадочно осматриваясь. Наконец он схватил другой конец одеяла и тоже натянул до подбородка. — Я этого не вынесу, Клем. Не смогу…
— А что, по-твоему, чувствую я? — вскричал Клем. — Каждую ночь она сводит меня в могилу! Всю эту неделю мне нет ни минуты покоя!
— Клем! — взвыл Данки. — Лично мне позарез нужен покой! Так что извини!
С этими словами он подскочил, как ошпаренный, схватил фонарь и вылетел из двери.
— Ты куда?! — крикнул вслед Клем.
— В машинную часть, — проорал Данки из коридора. — Нужно немедленно отыскать Бака Стеббинса. Он знает, что делать.
Однако найти профессора Бака Стеббинса оказалось не легче, чем пресловутую иголку в стоге сена. Клем и Данки прибыли в маленькую прибрежную деревеньку Меддибемпспорт еще до рассвета и с первыми лучами солнца принялись обшаривать кампус Бейнбриджского университета. Увы, следов профессора они не обнаружили. Приятели допросили десятки студентов. Все спешили на занятия, и когда Клем и Данки сообразили, что их миссия безнадежна, осталось только одно: обратиться к администрации. Но и это оказалось бесполезным, поскольку офис профессора Стеббинса был давно заброшен. Проходивший мимо дворник предположил, что о пропавшем специалисте по поведению птиц должны знать на кафедре орнитологии. Но вскоре стало ясно, что ни один сотрудник кафедры вообще не слышал о Баке Стеббинсе. Наконец они набрели на декана, который с крайне раздраженным видом отметил на карте кампуса то место, где предположительно можно отыскать затерявшегося ученого.
