— Нам потребуется компьютер, отличный компьютер, а не серийный автопилот. Технарь, чтобы управляться с ним. И запасные мозговые ячейки для машины. Я намерен использовать его в качестве транслятора, а посторонний сможет общаться с нами при помощи световых сигналов, радио или модулированных электротоков. Сможем мы запихать одноместный катер в трюм «Быка»?
— Зачем?
— Просто на всякий случай. Мы добавим «Быку» спасательную шлюпку. Если посторонний поступит по-свински, то кто-нибудь сможет спастись.
Светляк не сказал: «Паранойя», но явно заставлял себя сдерживаться.
— Крупный корабль, — терпеливо объяснил Ник. — Достаточно развитая технология, чтобы осуществлять звездные перелеты. Может, он дружелюбный, как щенок, но вдруг кто-нибудь сделает ему что-то неприятное?
Он взял микрофон и распорядился:
— Дайте мне Ахиллес, центральный коммутатор.
Потребовалось некоторое время, пока оператор нащупал лазерным лучом Ахиллес. Ник не вешал трубку. Наконец микрофон дребезжаще затарахтел в его ладони.
— Да?
— Контроль движения, — раздалось из динамика. — Каттер. Вашей конторе хотелось знать все об этом сильном источнике монополей.
Ник полностью снял контроль, чтобы Шеффер тоже мог слышать.
— Верно. Ну и?
— Он ложится на курс одного из кораблей Зоны. Похоже, пилоту не избежать контакта.
Ник стиснул зубы.
— Что за корабль?
— На таком расстоянии сказать трудно. Возможно, одноместное шахтное судно. Их траектории пересекутся через тридцать семь часов двадцать минут. Если никому из них не взбредет в голову что-нибудь другое.
— Держите меня в курсе. Переведите все ближайшие телескопы на наблюдение. Мне бы не хотелось остаться в дураках. — Ник отключился. — Слышал?
— Да-а. Первый Закон Финейгла. Можем мы остановить этого зонника?
— Сомневаюсь.
Им мог быть кто угодно. Им оказался Джек Бреннан.
До поворота на курс, ведущий к Луне, оставалось несколько часов. «Маринер — 20» отбросил тело стартового двигателя, словно останки обескровленного сиамского близнеца. В его плоском носу все еще ощущался свист, оглушительный свист, высота которого определялась скоростью сгорания твердого топлива. Бреннан ползком пробрался внутрь, чтобы посмотреть, нет ли каких-либо повреждений, могущих снизить стоимость реликта.
Реликт, предназначенный для разового использования, отличался изяществом очертаний. Сопло его выгорело несколько неровно, но это было не так и страшно — подобное вполне естественно, если учесть, что зонд свое назначение выполнил. За такую находку Музею космонавтики придется изрядно раскошелится.
Контрабанда в Зоне считается нелегальной, но никак не аморальной. Тем более контрабанда не была аморальной для Бреннана, который при посадке старательно забывал заплатить за парковку. Поймают тебя — выложишь штраф, вот и все дела.
Бреннан же относился к оптимистам. Он не верил, что его поймают.
Четыре дня он разгонялся, почти достигнув одного «же». Орбита Урана осталась далеко позади, но и до центра Системы было еще не близко. Ад ревел в его двигателе. Эффекты теорий относительности пока еще не наблюдались — не настолько быстро он шел — но по прибытии на место часы придется подвести.
Что же представлял из себя Бреннан? При одном «же» вес его — сто семьдесят восемь фунтов, рост — шесть футов два дюйма. Как и большая часть зонников, он напоминает не особенно мускулистого игрока в баскетбол. Он провел в рубке управления чуть больше четырех дней, но уже начал чувствовать себя (да и выглядеть тоже) утомленным и потрепанным. Но карие глаза смотрят ясно и твердо, зоркость их зафиксирована микроизлучением, которому он был подвергнут в восемнадцатилетнем возрасте. Прямые черные волосы в дюйм длиной зачесаны прядями со лба к затылку по коричневому, полированному черепу. Он принадлежит к белой расе; как говорится, загар обитателя Зоны не темнее кожи, выделанной в Кордове. И как у остальных, загаром прикрыты лишь руки, лицо и череп. Тело его в любом другом месте — цвета сливок.
Возраст — сорок пять лет. Выглядит он на тридцать. Гравитация благотворно подействовала на мышцы лица, но выявила тенденции к скорому облысению. Лишь тонкие морщинки в уголках глаз дают понять, в какой степени он измучен загадкой, заставляющей хмуриться последние двадцать часов. С того мгновения, как он почувствовал, что что-то преследует его.
