Хотела подойти поговорить, но дали занавес.
Береславский в роли ведущего был краток, но убедителен.
– Сегодня мы собрались на два праздника сразу, – сообщил он зрителям. И сам себя поправил. – Даже на три.
После чего добросовестно их перечислил.
– Во-первых, это изобразительное искусство. Все, наверное, знают, что я однажды покинул бизнес. Но вкусив радости от этих работ, вернулся, уже в качестве галериста. Во-вторых, – продолжил он, – мы услышим много хорошей музыки. Это и джаз, и, на мой взгляд, самый оптимистичный композитор последних трех веков – Моцарт. Очень важно – думаю, не только для меня, – что Моцарта будет исполнять некая, знакомая многим присутствующим виолончелистка. Вдохновенно исполнять! Несмотря на то, что всего три года назад, в очень плохой для Марины и тех, кто ее любит, день, ей объявили, что дальнейшая жизнь в музыке для нее закрыта.
Все зааплодировали и посмотрели на Маринку, которая снова была в своем роскошном, в пол, зеленом бархатном платье. Она встала и без микрофона громко сказала:
– Спасибо вам! Без вас у меня вряд ли что-то бы получилось!
Маленький зал вновь взорвался аплодисментами.
– Марин, а Леониду что-нибудь скажешь? – спросил Береславский. Та уже дошла до микрофона, установленного сбоку от рядов, для выступающих из публики.
– Леонид, я желаю вам, чтобы через год вы сыграли с нами в отчетном концерте!
И снова взрыв аплодисментов.
Историю Леонида уж точно знали все, заплатив за билет на концерт достаточно серьезную сумму.
– Отдельное спасибо клинике реконструктивной хирургии. Здесь не только максимально снизили стоимость операций, но и взялись за дело до поступления первых денежных средств! – объявил профессор, указывая микрофоном на элегантную даму, вставшую в зрительном зале. – Эмма Витальевна, вам слово!
– Спасибо большое, и за концерт, и за демонстрацию реальной дружбы, – сказала та. – Мы сделаем все, что в наших силах. Результаты первого вмешательства, по оценкам наших хирургов, дают хороший прогноз на будущее. Надеюсь, скоро услышу вашу игру, Леонид.
Богданов поднялся с места, покрасневший, взволнованный. Нет, он не чувствовал себя в сказке. Путь, выбранный им, был долгим, очень болезненным и тяжелым. Зато он напрямую вел к утерянному было смыслу жизни.
– Спасибо! Большое спасибо! – только и сказал он.
Первое отделение было джазовым.
Лола пела здорово, ребята отменно играли. Хотя душевный настрой собравшихся был таков, что будь на ее месте районная художественная самодеятельность – тоже, наверное, хлопали бы отчаянно.
Ведь максимальное удовольствие люди получают именно тогда, когда помогают другим. Почему ж они это делают столь не часто? Возможно, из лени. Или по инерции. А, может, просто по неведению, так и не почувствовав, что отдать, подарить – бывает куда приятней, чем взять или получить.
В антракте Ефима окружили гости.
– Твоя дочь – классная, – сказал ему Балтер.
– Она же моя дочь, – просто и скромно ответил тот.
– А как ваша идея насчет Агентства Неотвратимой Справедливости? – не без ехидства спросила Шеметова. Возможно, если б Береславский скостил ей цену на «Пожирателей гаджетов», она бы не стала задавать этот вопрос. Но ведь не скостил.
– Отлично! – неожиданно ответил профессор, вновь вдохновенно заблестев стеклами очков. – Растет, как снежный ком!
– Когда с горы или когда в гору? – поинтересовалась подошедшая дочка. Да, все-таки в этой семейке нету пиетета к гениальному папаше.
– С горы, детка, – ответил он. – Кстати, в третьей вещи кто-то куда-то не совсем туда спел.
– В джазе это называется импровизацией, папочка.
– Да? – восхитился Береславский. – Жаль. Выходит, не смогу к вам присоединиться, я ж всегда точно в нотки пою. Может, мне вам хоть на подтанцовках помочь?
– Пап, это невозможно, – абсолютно серьезно возразила та.
– Почему же? – удивился профессор. – Да вся публика будет ваша!
– Твоя она будет, пап, твоя! – уже открыто смеясь, объяснила дочка. – Увидев тебя на подтанцовках, публике уже будет не до чего!
Ефим сделал жест, олицетворяющий всю скорбь поруганного родительского авторитета. Как в известном фильме: «Я же тебя ро́стила!». Но, конечно, любому было видно, что он гордится дочерью.
