Один из них, Юрий Гирин, которого капитан юстиции Маслаков вообще попытался сделать чуть ли не главным свидетелем, после двух «закрытий» и двух освобождений просто тайно свалил из Городка и перестал отзываться на повестки. Капитан юстиции его поиском не заморачивался, рассчитывая на суде огласить уже имеющиеся показания.
А еще была активная малозаметная, но очень важная работа, если так можно выразиться, «по закреплению ошибок следствия».
Например, «соучастник» обстрела дачи Слепнева и свидетель обвинения Власов – тот самый, который «посыпал красным перцем дорожку отхода» – по совету мудрого Косицына подписался не только под «перцем», но и под всей «военной частью» следственных изысков. То есть, дома у него и перец должен находиться центнерами, и военной литературой полки забиты – так, по крайней мере, следовало из протоколов, сочиненных Маслаковым.
После этого Олег Всеволодович написал ходатайство следователю о проведении обыска по адресу обвиняемого Власова на предмет обнаружения следов красного перца. Маслаков, загруженный по уши и не ожидавший подвоха, естественно, в ходатайстве отказал. Но отказать – не значит, что в деле об этом факте не осталось упоминания. На что и рассчитывали адвокаты.
Для обвинительно настроенного судьи такая деталь ничего не значила. Для независимых присяжных – четко демонстрировала нежелание Фемиды искать истинных виновников преступления.
Были и более серьезные факты.
Адвокат того же Гирина, поначалу склонный на мировую со следствием, с расчетом на меньший срок подзащитному, теперь поверил в успех и тоже начал профессионально, что называется, рыть землю.
Гирин, по версии следствия, привез в день обстрела и передал Власову гранаты к гранатомету РПГ-7. Адвокат же нарыл, не без помощи Шеметовой (которой в свою очередь помог стажер Антон), что указанный обвиняемый, он же свидетель против Николая Клюева, никак не мог участвовать в этом преступлении, так как отсиживал 15 административных суток в Москве. А, соответственно, вопрос о том, откуда у Власова появились гранаты, остался открытым. Но если у Власова не было гранат, то чем они с Клюевым обстреляли собачью будку?
Сегодняшний визит, как и предыдущие, будет направлен на выявление, документирование и закрепление подобных фактов.
Обычно очень важно поддержать дух обвиняемого. Но здесь был не тот случай. Смертельно больной, находящийся почти год в тюрьме Николай Клюев мог морально сам поддержать любого.
Кстати, они с братом, когда началась вакханалия признаний, категорически отказались от показаний с назначенным адвокатом, требуя от Жанны найти хорошего. Отсутствие их «признаний» помогло потом при работе с оговорившими их сидельцами.
Сегодня Багров запланировал встречу с Клюевым. Они должны были обсудить несколько вопросов, в том числе – согласовать позицию по эпизоду на бензоколонке. Олег вообще не хотел на следствии оспаривать этот эпизод, планируя прямо на суде предъявить имевшееся алиби.
Они уже подъезжали к Городку.
За окнами мазды проплывали старые избы, многие – брошенные или сгоревшие. Крепкие, коттеджного типа, попадались нечасто. Шикарных вовсе не было, они все концентрировались в заречных буржуинствах.
– Оль, опять разделимся? – спросил Багров.
– Да, – с сожалением подтвердила та.
– Я подвезу тебя к больнице, а сам поеду в СИЗО. Где тебя встретить?
– Подъезжай к больнице, я там опять буду в конце дня.
– Может, пообедаем вместе?
– С удовольствием, если получится, – улыбнулась Шеметова. – Звони, как освободишься.
Олег Всеволодович освободился не скоро.
Потому что прямо на въезде, на посту ДПС, мазду остановили двое полицейских – капитан и старший лейтенант.
Дело обычное, после убийства начальника милиции здесь долго сохранялся режим усиления.
Но сейчас Багрова задерживали прямо как террориста.
Один рассматривал документы адвоката, второй держал его под автоматным прицелом.
– Выходите из машины, – приказал капитан, сунув права и паспорт Багрова в карман.
– На каком основании? – хором поинтересовались Ольга и Олег.
– Выполняйте требование сотрудника полиции, – услышали они вместо ответа.
