3. Пить и есть – на самообслуживании. Всего достаточно, слуг не предусмотрено. Не баре, поди.
4. В речах и тостах категорически запрещено упоминание проф. Е. А. Береславского. За нарушение – расстрел снежками или минералка в прическу».
Ну, и так далее, там пунктов много. Несмотря на нонконформизм и неформатность главного героя, он, видимо, был латентной занудой.
На приглашение откликнулись практически все, его получившие. И даже немного больше.
Петр Бойко с Неонилой и с Мишкой приглашения не имели. Они приехали в профессорскую деревеньку, чтобы встретиться с неуловимой Ольгой Шеметовой. Та так погрязла в своих юридических делах, что первым возможным временем для рандеву стал выходной. А поскольку его планировали провести на даче Ефима Аркадьевича, то адвокатесса и дала адрес Неониле, планируя незаметно отъехать на пол-часика в какое-нибудь близлежащее кафе. Там бы и переговорили.
На деле вышло иначе.
Аккуратный Петр Иванович приехал на своей «Волге» за четверть часа до обозначенного срока. А абсолютная женщина Ольга Викторовна – через три четверти часа после оного. Не опаздывала она только в суд и на деловые встречи.
Вот за этот образовавшийся в итоге час бывший прапорщик и был пленен профессором Береславским.
Сначала в прямом смысле, потом – в переносном.
Профессор увидел в камере охранной системы остановившуюся у дома черную «Волгу». Нила с Мишкой отошли побродить по заснеженным дорожкам, так что в автомобиле находился только серьезный усатый мужчина. Пять минут стоял, десять, двадцать. Так из машины никто и не вышел.
Профессор, зная, что сейчас к нему приедут гости, участвующие в каком-то небезопасном расследовании, слегка заволновался. А когда профессор волновался, он часто становился гораздо более решительным, чем следовало бы. Поэтому, зарядив предварительно металлический магазин «Сайги» десятью пулями (с металлическими же гильзами, чтоб не клинило), Ефим Аркадьевич вышел на улицу.
Бывший прапорщик был слегка удивлен, – причем, неприятно – увидев направленный в свою сторону конкретный десятимиллиметровый ствол и явно невоенного человека, в чьих руках этот ствол находился. Что, кстати, сильнее всего напрягло Петра Ивановича. Он инстинктивно не доверял лысым штатским очкарикам, оснащенным мощным огнестрельным оружием.
Стараясь выглядеть максимально спокойным, Бойко объяснил цель визита. Профессор, не опуская «Сайгу», по мобильному телефону проверил его показания, и только после этого счел возможным смутиться.
А, смутившись, разумеется, пригласил Петра Ивановича в дом.
Тут, весьма кстати, и нагулявшиеся Неонила с ребенком подоспели. Бинты с пацана сняли, но свежие рубцы еще неприятно лиловели на его личике.
Услыхав про приглашение, Нила заволновалась. Она была совершенно не прочь зайти в тепло, они с Мишкой уже успели изрядно выморозиться. Однако ее кое-что смущало.
А именно: долгожданный, хоть еще и неузаконенный, Нилин ребенок говорил мало, зато зачастую неожиданно. Например, слово из трех букв, обычно рисуемое маргиналами на заборах, было одним из наиболее используемых в лексиконе мальчика.
Нила и Петр немало усилий приложили к тому, чтоб лексикон поменялся. Он и менялся, но – медленно: воспитатели единодушно решили не использовать в качестве педагогических средств никаких физических воздействий. Путь этот был единственно правильный, зато сильно неспешный.
Профессор же, проявляя деятельное раскаяние, настаивал на своем приглашении и, как всегда, размахивая руками. Поскольку в одной из них было компактное, но от этого не менее смертоносное ружье, Петр Иванович деликатно попросил его поставить «Сайгу» на предохранитель. Ефим Аркадьевич, еще более смутившись, дополнительно сложил откидной приклад, что также делало несанкционированный выстрел невозможным.
И удвоил усилия по вытаскиванию незваных гостей из машины.
В конце концов, Бойко и Неонила уступили, и были первыми из гостей, кто оказался внутри профессорского дома.
Он не был гигантским, этот дом, хотя порой Береславский зарабатывал реально большие деньги. Просто спускались заработанные бабки с не меньшей скоростью, чем зарабатывались. Эта особенность финансовых потоков профессора делала невозможным инвестирование в серьезные строительные проекты.
