Кира подпрыгнула от злого шепота над ухом.
– Микор! Ты меня напугал!
Друг был одет так же, как и она сама: кожаная куртка, крепкие штаны, высокие
мягкие сапоги. В ножнах на поясе – охотничий нож с широким лезвием, за спиной –
короткий лук и колчан со стрелами. Кира не видела Микора уже почитай две седмицы.
За это время на лице друга отросла непривычная густая щетина, сделав его облик
суровым. Уже не деревенский мальчишка – приятель по проказам, но мужчина. Вход в
деревню днем Микору был заказан. Он, как оклемался после порки, так и ушёл в леса.
Обитал там в охотничьей избушке, скрывшись подальше от лихих глаз, по ночам иногда
навещал деревенских и Киру.
– Житья нет с таким Защитником, – друг презрительно сплюнул наземь, –
никаких сартогов не надо – всех изживёт. В пору всей деревней в лес перебираться.
На мгновение Кира представила, как все жители Золотых Орешков – и стар и
млад, шикая друг на друга и стараясь не шуметь, на цыпочках ночью уходят из деревни,
унося на себе скарб и уводя скотину. Скотина в её фантазии, так же во всю старалась не
шуметь. Вот бы Пасита удивился, никого не обнаружив. Наверное, своих прихвостней со
злобы бы пришиб. Она горько улыбнулась.
Мимо прошла Ламита. Торопясь домой, мать тянула её за руку. Девушку крупно
бил озноб, невидящие широко распахнутые глаза были полны слёз, безупречный лоб
портила кровавая ссадина.
На площади Харила и Мордан растягивали Лютобора между двух столбов.
Вскоре засвистели плети. Парень некоторое время терпел, не проронив ни звука, но
потом не выдержал и застонал. Кира вздрогнула, вспомнив, как на его месте побывал и
Микор, и другие ребята. Трудно и непривычно молодежи было сдерживать острые
языки. На Паситу, конечно, без дела не задирались, но вот оборонить девку от Мордана
и Харилы – святое дело. Впрочем и те повадились народ сечь, то ли с попустительства,
то ли с прямого дозволения Защитника. Кира отвернулась, пытаясь удержать
подступившие к горлу слёзы. На плечо легла рука и сжала до боли.
– Ночью заберем.
Кивнув, Кира повела плечом, стряхивая руку, и быстро зашагала прочь. Когда
она, наконец, обернулась, позади уже никого не было. Микор, по обычаю, растворился
в ночи. Туман ждал возле короба. Завидев хозяйку, пес рванул вперёд и, поставив ей на
плечи мощные лапы, стал вылизывать соленое от слёз лицо. Отмахнувшись, Кира
вытерлась рукавом и потрепала пса по лохматой холке.
– Эх, Туман. Злые времена настали. Как же теперь нам жить дальше?
***
Далеко за полночь Кира в
потайном наряде
притаилась на краю площади.
Темная холстина полностью закрывала лицо, плотно, но не туго облегая остальное тело.
Скрытные потайные наряды их с Микором научил шить отец. Они тогда ещё
удивлялись – зачем им такая странная наука. Они что, тати? А Каррон только
посмеивался, говорил: «Хотели учиться? Учитесь».
Места, где кожа оставалась открытой, Кира вымазала сажей. Если закрыть глаза,
то хоть посреди дороги валяйся – в сумерках, а тем паче в темноте, простому глазу и не
видно.
В доме Защитника давно погас огонек. Небо затянули облака и ни звезды, ни
луна не наблюдали за Кирой. Микор пока не появился. Впрочем, она не сомневалась,
что он уже где-то рядом. Может даже с той стороны площади всматривается в темень,
пытаясь по едва заметному шевелению разглядеть её саму.
Скрипнула дверь, на крыльцо вывалилась Глашка, прикрываясь изорванной
одеждой. То и дело оглядываясь по сторонам, она неверной походкой поспешила
прочь.
– Глашка снова кого-то спасла.
– Микор! – в который уже раз сегодня вздрогнула Кира.
Друзья не стали спешить и выждали ещё некоторое время, потом двумя тенями
скользнули к столбам и затаились.
Лютобор болтался на ремнях – ноги его не держали. Похоже сознание покинуло
парня, или же он просто уснул, как бывает с измученными болью. Вдруг из-за
опустевшей собачьей конуры поднялся один из прихвостней Паситы. Кира по силуэту
признала Харилу – более крупный, чем брат, тупой и злой детина. Скрытники
распластались на земле, затаив дыхание. Перепивший хмельного меда бугай, шатаясь,
подошёл к привязанному между столбов Лютобору. Пасита с некоторых пор запретил
