Генеральный штаб противился этому делу, настаивал на том, что нельзя этого делать, но тем не менее Жуков сбил с толку Громыко и вместе с Громыко представил в ЦК предложения относительно того, чтобы допустить американцев летать над нашей территорией и производить аэрофотосъемки.
ХРУЩЕВ. Я хочу уточнить. Громыко не подписал,[26]. Громыко возражал»…
Как говорится – что хотите, то и думайте об этом сами…
* * *
С одной стороны, сложно о предвоенном планировании подробно говорить, но с другой – это не менее увлекательно, чем детективы Конан-Дойля …Было ли это планирование преступно просчитанным для подставы своей армии и страны или дурости больше было в действиях того же Жукова – сказать сегодня сложно. Для этого надо поднимать все архивы по предвоенному планированию и различным КШИ в тех же округах весной 41-го и особенно – следственные дела. Но, увы – дела просто недоступны, а на подробное изучение архивов потребуются годы, и не факт, что вам дадут все материалы. Но для того чтобы сделать те выводы, что сделал я – вполне уже достаточно того материала, что давно (или недавно) стал доступным.
Но! Любое предвоенное планирование должно закончиться итогом – директивой о начале выполнения этих самых предвоенных планов. И вот по таким директивам, которые скрыть невозможно, первых же дней войны, и можно увидеть – так что же планировали наши вояки в Генштабе перед войной на самом деле…
Как Жуков навязал Сталину «Директиву № 3» от вечера 22 июня о нанесении удара на Люблин» из КОВО
И что об этом рассказывают очевидцы событий. А также – так была ли на самом деле «короткая» директива Москвы – на ввод Планов прикрытия и на боевую тревогу до нападения Германии – кроме «директивы б/н»?
Есть такое «мнение», особенно у «резунов», что «Директива № 3» от вечера 22 июня была некой «импровизацией», или «истерикой» на начало войны, на «непредвиденные» в Москве действия немцев: «Не было, ни в каком варианте наших предвоенных планов не было такой фигни, как «немедленное встречное» наступление на Люблин и Сувалки. Это была – чистой воды импровизация в абсолютно ВНЕплановой ситуации».
Мол, сам же Жуков писал потом, что нападение Германии было для НКО и ГШ (и Кремля соответственно) «неожиданно» в плане силы и направлений ударов. Мол, не ждали они, что нападение будет всеми силами сразу. И дату нападения они в ГШ не знали вроде как – «тиран» не доводил и сам не верил, если ему доводили. И если Жуков и Тимошенко просили тирана вводить боевую готовность и начать выводить по Планам прикрытия войска западных округов (введя при этом мобилизацию числа так с 10 июня), то злодей запрещал им это делать.
И на этих его «признаниях» и строят теории такие «исследователи», что данная директива – вечера 22 июня, «№ 3», не была логичным продолжением предвоенных планов.
Даже профессиональные генштабисты примерно так думают об этом – «да самое интересное, что следует, собственно, из директивы от 23-го, что вообще по какому-то третьему, и плану ли вообще! Это больше похоже на экспромт, который никак и ничем материально не был обеспечен, ни заправками, ни боекомплектами, ни моторесурсами, вот что интересно! Жуков творил вообще какую-то отсебятину, которую в отсутствие управления осуществить в «ручном управлении» не смог!»
* * *
Увы. У любой директивы такого рода есть именно своя «логика» ее появления. Например, «Директива б/н» от 22.20 21 июня 41-го является завершающей директивой по приведению в боевую готовность войск приграничных округов и флотов – она переводит войска из повышенной б.г. в полную в связи с ожидающимся с утра 22 июня возможным нападением Германии. И поэтому вопрос Покровского № 3 так и ставился генералам после войны о событиях этой ночи на 22 июня: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?»! Т. е. в то время все прекрасно знали, что дата нападения генералам доводилась и была известна именно до нападения еще. По крайней мере, командованию приграничных округов.
