Похоже, «второстепенными участками», по мнению нашего тогдашнего «министра» обороны, были Прибалтика и Белоруссия, по которым ожидались удары главных сил врага. Но повторимся – в масштабах небольших участков фронта или в локальных конфликтах идеи такие, возможно, и прокатили бы. Но в масштабах огромной границы-фронта, в масштабе 4 округов-фронтов – это было авантюрой – размещение наших главных силы напротив главных сил врага и нанесение немедленного ответного удара армией, неспособной в лето 41-го воевать на равных с вермахтом.
Как пишет Захаров, на декабрьском военном совещании «были сделаны попытки создать что-то новое в теории военного дела, в оперативном искусстве и тактике. Однако в докладах сквозило стремление перенести опыт ограниченных войн, в которых участвовала Красная Армия, на все военное дело». (с. 422) Также Тимошенко пытался ставить в пример действия отдельных армий Франции или Германии в Первой мировой, надо это «опыт» проецировать на РККА 41-го на случай войны:
«Очень странно, что частный случай такой обороны рекомендовался для Красной Армии, для будущей большой войны на Западе. Для нас не могли быть применимы примеры оборонительных действий 4-й французской и 17-й немецкой армий, протяженность фронта обороны которых была соответственно 55 и 42 км». (М. В. Захаров, указанное сочинение, с. 359–360)
Ну а далее стоит окончательные «ВЫВОДЫ» из книги (главы в издании 2005 года) М. В. Захарова «Накануне великих испытаний» об этом привести максимально полно:
«Существовавшая ранее теория военного искусства даже и не вспоминалась в докладах и выступлениях. Между тем опыт военных действий в Испании и на Карельском перешейке мог рассматриваться как частный случай в большой войне, боевые действия в которой могли развернуться от Белого моря до Черного. Например, в теории оборонительной операции, рассмотренной в заключительном слове Наркома обороны, важной проблемой считалась необходимость создания предполья в любой обороне. Последнее было почерпнуто из опыта войны с белофиннами. Но там имелись особые условия для постройки перед линией обороны Маннергейма серии препятствий, особенно для танков. Кстати, это предполье строилось еще в мирных условиях. Но зачем организовывать предполье в оборонительных операциях, возникающих в ходе большой войны, на равнинных театрах? Опыт Великой Отечественной войны убедительно доказал, что предполье оказалось ненужным.
Не лучше были некоторые рекомендации для наступательных операций. И здесь существовавшая ранее теория глубокой операции была искажена – возможно, в оправдание «начала создания собственной военной идеологии». Если рассмотреть некоторые предложенные схемы возможного ведения операции, то, по нашему мнению, теория глубокой операции была поставлена с ног на голову.
На проведенных военных играх оперативная обстановка была составлена в свете тех докладов, которые были сделаны на совещании. То же увлечение вопросами создания в обороне предполья, прорыв укрепленных районов в наступлении. Одно отрадно, что игры убедили всех в необходимости иметь механизированные корпуса.
Нельзя не отметить и неопределенность оперативной обстановки, созданной для проведения военных игр. Она не отражала реальных условий, в которых могла начаться война для приграничных военных округов. Очень важные события начального периода войны из проигрыша опускались, а военные действия сразу же развертывались в глубине. В то же время в январе 1941 года по ту сторону нашей границы стояли фашистские войска Германии, т. е. имелся конкретный противник с отмобилизованной армией, с большим опытом ведения современной войны.
Если бы эти условия были созданы, то, естественно, надо было бы очень серьезно отработать вопросы прикрытия государственной границы, тем более что на новой границе создание укрепленных районов было еще не завершено. А это в свою очередь требовало творческой разработки вопроса прикрытия границ в условиях, когда по ту сторону границы стоят полностью боеспособные войска противника, и в той возможной группировке, которая создается для ведения главных начальных операций войны
