– Бабы, случилось чего, время к трем, а Колька совсем тверезый! Ты случаем не заболел, Колюня?
Участковый покраснел.
– Предъяви ксиву, – безучастно сказал штатский, стоявший рядом с участковым.
Лейтенант и Котов поменялись документами, оперативник списал с удостоверения все данные участкового и невинно спросил:
– А вы, простите, понятым являетесь? – И взглянул на штатского.
– Понятым, – штатский кивнул.
– А господин, что у меня за спиной стоит, случаем меня по голове не шарахнет? – Котов дружелюбно улыбнулся. – Я старший научный сотрудник, доктор наук, для меня голова – рабочий орган. А тут на беду свидетелей собралась уйма, сказки, что оказывал сопротивление, оскорблял, не пройдут.
Участковый листал паспорт, словно впервые видел.
– А где вы работаете, Григорий Давидович? – спросил участковый. – Почему в паспорте нет соответствующей отметки?
– Я работаю в НИИ твердых сплавов, – ответил Котов. – Сейчас в отпуске, подрабатываю, так как зарплату не отдают. Отметки в паспорте не сам ставлю.
– Прицепились к хорошему человеку! Морды отъели, сами каждый месяц получаете!
Штатский взял у участкового паспорт, отдал Котову, подмигнул по-свойски.
– Жизнь гребаная, ученый человек должен землю копать.
– Неделю покопал, два мешка мои, надолго хватит, – дружелюбно ответил Котов, уже не сомневаясь, что проверка связана с исчезнувшим садоводом. – Завтра в обед домой вернусь.
Народ, увидев, что скандала не будет, начал разбредаться по участкам, лейтенант приободрился, шепнул:
– Я тебе, ученый еврей, сейчас навешаю.
– Никогда, – рассмеялся Котов. – Они умные, – он кивнул на штатских, – не велят тебе.
– Григорий Давидович, вы для научного сотрудника сильно в нашей работе сечете, – сказал штатский, направляясь к калитке.
– А вы, господин инспектор, для паспортной проверки больно солидно снаряжены, – Котов ткнул оперативника в левый бок, где у него находился пистолет.
– Свои, что ли? – Опер остановился.
– Братан служит, потому я немного кумекаю. Вижу, разыскиваете серьезного человека, а участкового для отмазки взяли.
– А вы, значит, завтра забираете свои мешки и съезжаете? – задумчиво произнес оперативник. – А еще недельку пожить не сможете?
– Да нет, все уже перекопал, да и супруга на сносях, пора домой, – словно извиняясь, ответил Котов. – Так-то я коллегам братишки всегда рад помочь.
– А вы в саду напротив хозяина не видели?
– Цветы шикарные, за ними каждое утро машина приезжает, – охотно ответил Котов. – Мужик там какой-то колупается, мне ни к чему, может, и хозяин.
– Бросьте, это Петюнчик, местный алкаш у хозяина на подхвате, грядки окучивает, поливает, – вмешалась стоявшая поодаль Катерина.
Когда власти явились, хозяйка испугалась, наказ строгий был, а она жильца не прописывала, вроде как работником наняла, хотя в деревне каждый знает, что у нее и на бутылку порой не хватает. Увидев, что разговор закончился мирно, Катерина и подала голос, собралась было добавить, что ни о какой оплате разговора с постояльцем не было, но сдержалась.
– Эдик – тот солидный, собственный «Москвич» имеет, нынче загулял, – заявила она авторитетно.
– С ним и раньше случалось? – подхватил разговор оперативник.
– Случалось! – Катерина всплеснула руками. – Натурально кот гулящий. Колдует на грядках, колдует, стакан вмажет, на цепи не удержишь.
Второй оперативник вернулся от калитки, где шептался с соседями, кивнул, сказал:
– Днями вернется, говорят, у него цикл такой, неделю побегает – и под крышу. – Он повернулся к Котову: – А ты, господин хороший, спокойный шибко, плохая примета, не люблю, – и ударил Котова в живот.
Григорий удар видел, мог легко увернуться или парировать, но демонстрировать подготовку не хотел, потому лишь напряг мышцы и согнулся чуть раньше, чем мощный кулак врезался в живот, и рухнул на колени.
Катерина громко заголосила, один оперативник схватил другого за рукав, повернул к калитке.
– Приключений на свою жопу ищешь?
– А чего он, еврейская морда, из себя шибко много корчит?
– Шагай, шагай, вот доложу майору, что ты на людях вытворяешь, он тебе мозги вправит, объяснит, где можно руками размахивать, где нельзя.
