Было тяжело, но самое страшное - носить в себе тайну «операции Смерч», знать, что готовится чудовищное злодеяние, а время проходит. Бессильно метаться здесь, в этой клетке, и не иметь возможности ничего предпринять.
Фридзам не видел ни одного человека с тех пор, как его схватили у гаража Тайсонов. Проходили дни. Отвратительная, скудная пища два раза в сутки просовывалась кем-то в окошечко, прорезанное в двери, и снова все затихало. Толстые стены не пропускали ни единого звука из внешнего мира. Ему не оставалось ничего другого, как ждать. Ведь должны же его когда-нибудь вызвать. Если его арестовали - значит, должны предъявить какое-нибудь обвинение. Он будет требовать защитника, свидания с близкими, а когда начнется процесс, - разоблачит собиравшихся во дворце у Тайсона заговорщиков. Он превратит этот процесс в грозное изобличение поджигателей воины, покажет истинных врагов мира!
А что если ему не дадут возможности выступить? Что если процесса вообще не будет? Не может быть!
В тягостном раздумье проходили дни и ночи.
И вот настало, наконец, время, когда стальная дверь камеры открылась и Фридзама повели по узкому темноватому коридору, по лестнице на второй этаж и оставили под охраной в небольшой, чисто выбеленной, совершенно пустой, освещенной тусклым плафоном комнате.
«Делом Фридзама» заинтересовались в комиссии по расследованию антиамериканской деятельности.
Член комиссии Копленд нервно расхаживал по своему кабинету и, куря сигарету за сигаретой, говорил своему помощнику:
- Шеф придает особое значение делу Фридзама!
- Я очень уважаю мнение шефа, сэр.
Копленд повернулся к своему помощнику и взглянул на него.
Зазвонил телефон.
- Да, слушает Копленд… Хорошо, введите арестованного.
Фридзама ввели.
- Садитесь, Фридзам, и рассказывайте о вашей антиамериканской деятельности.
Фридзам не очень был удивлен таким началом - он хорошо обдумал в камере свое положение и ждал любого обвинения.
- Прежде всего, как гражданин свободной страны, я требую…
- Прежде всего, вы ничего не можете требовать, Фридзам! - закричал Копленд. - Вы можете только просить пощады и молиться всевышнему о спасении души. Наша страна гарантирует свободу только честным людям, а не шпионам.
Фридзам еще не мог понять, куда клонит этот сухопарый, желчного вида человек, устремивший на него взгляд своих мутных, холодных глаз, но уже сейчас можно было предположить, что его арест не связан с «операцией. Смерч». Да, они ничего не знали о том, что он слышал разговор в беседке. Значит, можно будет найти возможность разоблачить коварные замыслы Тайсона, Эверса, Диринга. Что же касается вздорности возводимого на него обвинения, то теперь это меньше всего беспокоило Эдди - лишь бы удалось сорвать «операцию Смерч», оповестить кого надо о грозившей опасности. Фридзам повеселел. На его лице появилось подобие улыбки; он вспомнил о приглашении и с довольно независимым видом сел у стола следователя. Его поведение озадачило Копленда. Копленд не ожидал от обвиняемого такого хладнокровия. Однако не подал и вида, что удивлен и, обратившись к помощнику, приказал ему стенографировать допрос.
Бегло поставив вопросы, уточняющие биографию, он внезапно спросил Фридзама:
- Когда вы последний раз были в баре Бэна Спеллера?
Эдди похолодел - похоже, что этот вопрос имеет отношение к «операции Смерч». Быстро пронеслись в мозгу воспоминания о встрече с Лаусоном. Неужели подслушана их беседа с Лаусоном? Но ведь они разговаривали в гавани, на открытом месте, вокруг не было ни души.
- Я очень часто бывал в баре Спеллера.
- А я спрашиваю, когда вы были в последний раз, с каких пор вы перестали бывать в этом баре?
- С тех пор, как ваши молодчики заткнули мне рот кляпом и привезли в ваш застенок.
- Фридзам!! - закричал Копленд:
- Я вас слушаю, сэр.
- Перестаньте паясничать! Это вам не поможет. Это только может ухудшить ваше и без того плачевное положение.
- Что может быть хуже ваших застенков?
- Электрический стул!
- Честный человек не может попасть на электрический стул! Или вы считаете, что сумеете посадить на него ни в чем не повинного человека?
