Может быть, надо снова засесть в «фарфоровом зале» в Славино и там… Да, а ведь в Славино изумительные опытные «поля под стеклом», именно там проводится изучение влияния искусственных источников света на рост растений. Тайну биоксина надо искать там, в Славино… Славино. Михаил с удовольствием повторил ласковое название издавна полюбившегося ему городка. Там, в филиале института, пришли первые удачи в работе. Говорят, Леночка начала интересную работу по направленной изменчивости, и это может помочь… Но почему она не ответила ни на одно письмо, почему?..
- К тебе можно, Михаил? - показался на пороге Резниченко.
- Сергей! Старый бродяга. Здоров!
- Привет, Миша, привет!
- Ты когда приехал?
- Сегодня утром.
- И только сейчас показался!
- Не мог раньше. За это время я уже успел побывать в десяти местах.
- Да сядь ты хоть на минутку. У тебя какой-то взбудораженный, воинственный вид.
- Воинственный, говоришь? - Резниченко удобно расположился в кресле у пульта, вынул папиросу и, старательно разминая ее, продолжал: - Ты прав, воинственный. Я решил воевать. Решил бороться до конца и, думаю, мне удастся… Михаил, - Резниченко пододвинулся ближе к Бродовскому, почему-то оглянулся по сторонам и заговорил приглушенным голосом. Михаил, ты не думаешь, что есть люди, очень сильные люди, которые делают все для того, чтобы наша страна оказалась не подготовленной к борьбе в эфире?
- Сергей! Ты хорошо подумал прежде, чем сказать это?
- Разве и с тобой я не могу быть откровенным?
- Можешь. Но вот думать так ты не должен. То, что отклонили твой проект защиты, еще не значит…
- О, многое значит! Многое. - Резниченко встал, подошел к двери, резко швырнул в урну окурок и быстро вернулся к Бродовскому. - Подумай, Михаил, я еще раз хочу предложить тебе сотрудничество со мной, хочу еще раз напомнить, что ты прежде всего радиофизик.
- Спасибо.
- Не иронизируй. Ты отлично понимаешь, о чем я тебе говорю. Ты разбрасываешься, увлекаешься частностями.
- Я ищу общие закономерности.
- И углубляешь работы Зорина.
- Ну, конечно, ведь его открытие…
- Вот, вот! Его открытие! Все мы своими плечами подпираем его открытие, все мы…
- Сергей! Да что ты говоришь! Ведь мы, молодые ученые, развиваем советскую науку. Каждый из нас стремится внести свой вклад. Вспомни, как открытие Попова облетело весь мир и как тысячи ученых, техников, радиофизиков и, наконец, просто радиолюбителей развивали его. Так и открытие Зорина. Развивая его, мы…
- Остаемся чернорабочими в науке.
- Сергей!
- Да, да, чернорабочими. Не делай страшных глаз и, самое главное, не вздумай жалеть меня: «Ах, свихнулся друг. Надо направить его на путь истины!» Чушь! Мне жаль тебя. Да, да, жаль! На таких, как ты, вырастает слава зориных и сибирцевых. А я не хочу, ты понимаешь? - глаза Сергея потемнели, он вплотную приблизился к Бродовскому и почти шепотом закончил: - Не хочу!
Резниченко подошел к установке, все еще светившейся десятками разноцветных лампочек, резким движением откинул назад свои пышные волосы. На его крупном, властном лице лежали цветные пятна света, глаза блестели, и теперь он говорил громко, порывисто.
- Я не хочу строить крылья для других!.. Я хочу летать сам.
- Осторожно, Сергей… позади аппаратура.
Резниченко вернулся на землю. Он взглянул на каркас с аппаратурой, осторожно сделал шаг от нее и довольно долго молчал. Ему стало ясно Михаил не пойдет за ним. Вспышка злобы и чувство горечи и одиночества ворвались в душу разом, смятенно и беспокойно. При всей своей воинственности и упрямом желании победить во что бы то ни стало ему было страшновато оставаться одному. Он выжидательно посмотрел на Михаила. Бродовский сидел у пульта. Лицо его выражало большую озабоченность. «Михаил безнадежен, - твердо решил Резниченко. - Ему не понять, не понять никогда!»
- Сергей! - Бродовский произнес это тихо, не меняя позы и выражения лица, продолжая бесцельно смотреть на приборы. - Сергей, ты не прав.
Резниченко не расслышал, а может быть сделал вид, что не расслышал сказанного Михаилом, подошел к установке и без тени участия спросил:
