Крайнгольц подготовил все к решающей операции. Аппаратуру он проверил еще днем, и теперь осталось только подготовить подопытного.
- Ну, Ганс, как состояние Микки?
- Все то же. Очевидное ухудшение. Вчера он ослеп.
- Значит, сегодня пробуем?
Крайнгольц хмуро кивнул. Они привыкли к Микки, полюбили его за ум и веселый нрав, а теперь над проворным, шустрым Микки нависла угроза.
Выдержит ли сердце?
Но, пожалуй, не только это было причиной грусти инженера. Микки был последним. Если его не удастся спасти, то…
Друзья направились в небольшую комнату с белыми стенами. На детской кроватке темнело маленькое тельце, прикрытое теплым одеялом. Скрюченный, с согнутыми ногами и руками Микки кивал время от времени маленькой головой. Глаза были мутными - они уже ничего не видели.
- Бедняга Микки. - Буш подержал с минуту запястье маленькой ручки, осторожно положил ее и отошел от кровати. - Знаешь, Ганс, все же это слишком жестоко. Посмотри, что сделал твой проклятый магнетрон из веселого, смышленого Микки!
- Пауль, - Крайнгольц положил ладонь на худое плечо старика. - Теперь мы будем иначе облучать Микки.
- Знаю. Все равно это мерзость!
- Теперь мы будем лечить Микки, - еще мягче продолжал Ганс.
- Ах, лечить, лечить! А эти мучения? - Буш гневно кивнул в сторону маленькой кровати.
- А мучения людей в Браунвальде? Пауль, дорогой, пойми меня, я никогда в жизни не забуду того, что видел там!
Крайнгольц опустился на белый табурет возле Микки, сжал виски ладонями и долго сидел молча.
- Ганс!
- Да, Пауль, - глухо ответил тот.
- Не надо!
- Нет, надо! - резко поднялся Крайнгольц. - Надо сделать так, чтобы никогда не возродилось то, что было в Браунвальде. А если кто-нибудь снова захочет повторить, если над Человечеством нависнет угроза, то должно быть средство борьбы с этим. Должно! И я дам человечеству это средство.
- Я понимаю тебя, Ганс. Я хочу помочь тебе, но пока мы бессильны.
- К сожалению, ты прав. Но мы будем бороться до конца.
- Да, Ганс, до конца! Пойдем в излучательную.
Проверена аппаратура над операционным столом: приборы, регистрирующие дыхание, кровяное давление, состояние нервной системы. Через введенную в вену иглу каплями поступает физиологический раствор с глюкозой.
Опыт начался.
Несмотря на то, что мощная вентиляционная установка обеспечивает в операционную приток свежего воздуха, Крайнгольц весь в поту: ассистировать Бушу и одновременно следить за аппаратурой - нелегко. Сейчас для Крайнгольца наступил самый ответственный момент.
- Я готов, Ганс.
- Включаю излучатели!
- Давай.
В тишине операционной гулко раздается щелкание метронома и мерное шипение генераторов.
Крайнгольц поглощен приборами, хирург следит за состоянием подопытного.
- Ганс, надо заканчивать. Третья инъекция камфоры!
- Еще немного, несколько секунд.
Крайнгольц включает дополнительные каскады усиления - на осциллографах забегали зеленые змейки, образуя замысловатые узоры. Их рисунок становится все стройнее, четче и яснее вырисовываются отдельные зубцы сигналов и, наконец, они застывают в плавном беге.
- Пауль! Пауль! Это то, что нужно, Пауль!
Буш наклоняется над Микки. На него смотрят ясные и как будто немного удивленные глаза Микки. Маленькая, сморщенная, еще слабая лапка тянется к блестящему пенсне Буша.
Друзья переглядываются. Победа!
Крайнгольц извлекает из кармана припасенный для обезьянки банан.
Внезапно в операционной все померкло. Прекратилось жужжание моторчиков, затихли приборы. В глубокой темноте только чуть теплятся оранжево-красные нити угасающих электронных ламп.
- Что случилось, Ганс? Что там у тебя произошло? Почему нет напряжения? Я ничего не вижу. Приборы не подают физиологический раствор для Микки! Ганс, что ты там напутал?
- Я ничего не напутал, Пауль, но я и сам еще не могу понять, в чем дело.
Натыкаясь на аппаратуру и приборы, Крайнгольц пробирается к выходу. Везде темно.
Расположенные за «высокой оградой» лаборатории были тщательно изолированы от влияния посторонних излучений и устроены таким образом, что не имели естественного освещения. Крайнгольцу понадобилось порядочно времени, чтобы выбраться из кромешной тьмы.
