— Без сомнения, наши противники думают то же самое, но о себе. И они куда лучше экипированы, чем мы.
— Пока я жив, я не уступлю! — Лицо Куана горело свирепой решимостью.
Он все еще цеплялся за надежду изгнать Британию из Китая и остановить торговлю опиумом. Но Хитчмен сказал:
— Ваши планы рухнули. Я считаю, мы должны отдать детей и сдаться.
— Ты с ума сошел? — Куан неверяще уставился на Хитчмена. — Если мы сдадимся им, нас казнят.
— Если мы сдадимся, то по крайней мере сегодня не умрем, — сказал Хитчмен, и я поняла, что он никогда по-настоящему не поддерживал замысел Куана, а его преданность быстро иссякала.
— Мы проживем ровно столько, сколько потребуется, чтобы доставить нас к виселице, — сказал Куан.
— Однажды мне повезло, и я избежал смерти, хотя никакой надежды словно бы не оставалось, — сказал Хитчмен. — И готов побиться об заклад, что мне опять повезет.
Перестрелка не стихала, но теперь казалось, что выстрелов в наше судно было много больше, чем ответных.
— Тебе повезло только потому, что в Китае тебя спас я, — резко и непоколебимо сказал Куан. — Мы должны стоять вместе.
— Мне очень жаль, — сказал Хитчмен, — но здесь наши пути расходятся. Я намерен выдать детей и эту Бронте, выговорив снисхождение.
Когда он повернулся к двери, дети и я съежились за бочонками. Мне не верилось, что он нас выручит; а если нас найдет Куан, он нас ни за что не отпустит.
Куан встал перед Хитчменом.
— Я тебе запрещаю! — Взбешенный, что Хитчмен вышел из повиновения, он закричал: — Ты обязан мне жизнью и не предашь меня теперь!
— Мой долг я выплатил с лихвой, — сказал Хитчмен. — Посторонись!
Но тут к ним торопливо вошел Ник и настойчиво сказал неестественно гортанным голосом:
— Женщина и дети… пропали!
Куан и Хитчмен растерянно обернулись к нему. Я схватила детей за руки и кинулась бежать. На пути к двери я наткнулась на какой-то предмет, который опрокинулся, громко лязгнув. Я услышал возглас Хитчмена:
— Да вот же они!
Мы бежали по палубе, слыша позади их тяжелый топот. Мы лавировали между мертвыми телами, поравнялись с солдатами, заряжавшими пушку.
— Хватайте их! — крикнул Куан.
Китайские моряки присоединились к погоне. Вики всхлипывала от страха. Берти весело вопил, будто мы играли в салочки. Судно качалось, мы выписывали зигзаги среди летящих пуль. Оказавшись на корме, мы бросились вокруг каюты. Навстречу нам бежали Хитчмен и Ник. Очутившись в ловушке, запыхавшись, мы попятились к борту. Сражение, грохот выстрелов куда-то отодвинулись, когда я оказалась лицом к лицу с Куаном.
— Вы даже умнее, чем я полагал, мисс Бронте. — В улыбке Куана сквозили восхищение и злость. — Как жаль, что мы с вами оказались в разных лагерях. Вместе мы могли бы творить великие дела.
Позади него взметывалось пламя пылающего военного корабля; его глаза горели собственным безумным огнем.
— Но вы не сойдете с этого корабля. Вам лучше не сопротивляться. — Он поманил меня к себе.
Мною овладела странная апатия, расслабление воли, всегда им вызываемое. Как соблазнительно уступить! Насколько легче это было бы.
— Нет, — сказала я, покачав головой в усилии сбросить чары Куана. — Отпустите нас.
— Вступи в переговоры, — упрашивал Хитчмен Куана. — Предложи вернуть им заложников в обмен на нашу жизнь.
Куан кивнул Нику, и тот оттащил Хитчмена. Когда Куан шагнул ко мне, я кое-как вытащила из кармана пистолет, который забрала у китайца. Держа пистолет обеими руками, я прицелилась в Куана.
— Стойте! — сказала я голосом, дрожащим от паники. — Отойдите от нас.
Куан замер, на секунду растерявшись, но тут же принял невозмутимый вид.
— Не глупите. Отдайте пистолет, мисс Бронте.
Он протянул руку. Его глаза требовали моего повиновения, они затягивали меня в свои раскаленные глубины.
— Не подходите ближе, — еле выговорила я, а тяжелый пистолет подпрыгивал в моих руках.
— Вы в меня не выстрелите! — Улыбка Куана стала шире от самоуверенности и презрения. — Вы не можете.
Я боялась, что он прав: ведь я никогда никого не убивала, и само мое существо восставало при мысли о том, чтобы лишить кого-то жизни. Даже его. Апатия усугублялась с угасанием моей решимости. Куан теперь стоял достаточно близко, чтобы прикоснуться ко мне, его лицо было всего в нескольких дюймах от пистолета, его глаза впивались в мои. Тяжесть пистолета тянула мои мышцы вниз, подавляла мой дух.
