С точки зрения здравого смысла трудно понять, зачем столь продолжительное время значительные силы бронетехники бросались на мощный противотанковый опорный пункт, если уже после первого часа боя было ясно — надо менять тактику. Тяжёлой артиллерией ни армия, ни корпус в достаточном количестве не располагали, в этой ситуации следовало приостановить наступление, вызвать авиацию и попытаться найти путь в обход этой высоты. Почему командующий 5-й гв. ТА и Стоявший рядом начальник Генерального штаба не прислушались к своей профессиональной интуиции, понять трудно.
Резкая потеря темпа движения корпусов уже после 30–40.Минут атаки, последовавшая затем неразбериха, потеря управления и в конечном итоге полная ее приостановка были следствием не только сильного сопротивления противника, но и того необдуманного приказа с четко сформулированной задачей, который получили танкисты вечером 11 июля. Это потом, после войны, в мемуарах генералов, а затем и исследованиях историков появилась версия, что армия П. А. Ротмистрова участвовала в контрударе по ослабленным флангам группировки врага. А перед боем комбриги и комбаты читали боевые приказы, в которых чёрным по белому было написано:
«С 21.00 11.07.43 г. все части должны быть готовы к движению в исходный район для ввода в прорыв» [299].
Как известно, при вводе в прорыв подвижных соединений впередистоящие войска должны уничтожить организованное сопротивление противника на запланированном для ввода участке. Если артиллерия и пехота не полностью справились с этой задачей, то, по крайней мере, они должны уничтожить противотанковые средства врага на переднем крае. Лишь после этого есть смысл выдвигать бронетехнику. На такое развитие боя ориентировали штабы корпусов 5-й гв. ТА командный состав, на это же настраивались комбриги и комбаты, экипажи боевых машин. Однако реальность, с которой столкнулись танкисты П. А. Ротмистрова, была далека от этих ориентировок. Поэтому, когда боевые машины вышли на дистанцию прямого выстрела орудий и встретили хорошо организованную и чётко управляемую ПТО врага, экипажи были просто ошеломлены. Ведь под ураганным огнём было необходимо не только вести бой, но прежде всего психологически перестраиваться от рывка в глубь обороны противника к позиционной борьбе со средствами ПТО.
Особенно сложно пришлось командирам рот, батальонов и бригад.
Кстати, последние тоже действовали в боевых порядках наступающих соединений, как и весь личный состав. Они находились в тех же условиях, что и экипажи линейных машин — под шквальным огнём артиллерии и бомбёжкой. В то же время от них требовалось не только самим перестроиться, но и в считаные минуты принять правильное решение, сформулировать его в лаконичный приказ и отдать подчиненным. От их реакции и профессионализма напрямую зависел исход боя и соответственно жизни сотен людей.
Как вспоминали участники сражения, в этот момент эфир превратился в котёл человеческих эмоций, на радиоволнах начало твориться что-то невообразимое. На фоне обычного потрескивания помехе наушники неслись десятки команд и приказов, а также все, что думали сотни русских мужиков из разных концов о «гансах», «фрицах», фашистах, Гитлере и прочей сволочи. Эфир был настолько переполнен ядреным русским матом, что, казалось, вся эта ненависть может в какой-то момент материализоваться и вместе со снарядами ударить по врагу. Под горячую руку танкисты вспоминали и собственное начальство, которое завело их в это пекло. Поняв, что эмоции перехлестывают через край и мешают не только сосредоточиться, но и парализуют радиосвязь, командир 18-го тк лично открытым текстом потребовал прекратить «хулиганить» в эфире. Это подействовало, но не надолго.
В 10.30–11.00 продвижение четырех танковых бригад и трех батарей 1446-го сап у выс. 252.2 и у совхоза было остановлено, начался тяжелый огневой бой с хорошо организованной противотанковой обороной.
П. А. Ротмистров понял, что без овладения совхозом дальше двигаться невозможно, поэтому отдал приказ комкорам вновь синхронно с двух сторон ударить по совхозу всеми имеющимися под рукой силами. Но в той ситуации добиться какой-либо слаженности оказалось уже невозможно. Рациональнее было не жечь машины у высоты 252.2, а применить маневр и обойти его слева, как это сделал командир 1/32-й тбр майор С. П. Иванов. Под прикрытием первого эшелона комбат отдал приказ следовать. 15 экипажей двинулись за ним через железнодорожную насыпь, обходя выс. 252.2 с юга. Прикрывшись лесопосадочной полосой вдоль насыпи и дымом, танкисты на полном ходу прорвались на стыке 1-го и 2-го грп СС и примерно в 9.30 с юго-западных окраин ворвались в свх. «Комсомолец», тем самым углубившись в оборону дивизии «Лейбштандарт» на 5 км. Этот бросок прикрывала часть 1/53-й мсбр, которая успела прорваться за этой группой танков.
