— Послушай, нам надо получить подкрепление. Ее надо вытащить оттуда... Иначе, чего доброго, она даст деру оттуда?
— Да. Или покончит с собой, — сказал Харьюнпя, и, только произнеся это, он понял, к каким плачевным результатам такой исход мог привести. Он попытался не думать об этом.
— Не убьет она себя...
— Как знать... она не совсем нормальна. Эта травма на черепе...
— Хорошо, Тимо, мы сделаем так: я останусь здесь и постараюсь отвлечь ее внимание на то время, пока ты выйдешь и последишь, чтобы она не сбежала через окно, и из автомобиля запросишь по рации из центра помощи. Попроси кого угодно, кто здесь поближе, патрульные машины должны быть где-то поблизости. Попроси также прислать сюда собаку... и скажи, чтобы побыстрее, — сказал Хярьконен. Его спокойствие вернуло равновесие и Харьюнпя. В заключение Хярьконен передал Харьюнпя ключ от машины, и тот бросился бегом вниз по ступенькам. Он не успел подумать о дробовике, сбегая вниз. Не сбавляя скорости, он пронесся через кухню, через тепло и ароматы рыбного пирога и только раз взглянул на старуху, сидевшую на скамейке с мальчиком, забившимся в ее объятия. Седые волосы старой женщины сплелись с золотистыми кудрями мальчонки. Они оба тихо плакали.
На улице было темно. Небо черное, только края его пылали сине-красным цветом, отражая свет над городом. Черный дрозд уже не пел больше. Было тихо, Наступило то мгновение, когда маленькие зверьки приходят в движение, шурша в траве и у корней кустов. Харьюнпя задержался на секунду на песчаной дорожке. Он запрокинул голову вверх так глубоко, что небо открылось прямо перед ним во всей своей глубине. Длинным прерывающимся вздохом он вобрал воздух в легкие, тряхнул головой и бросился через кусты к стене дома.
Прошлогодний лесной купырь путался в ногах Харьюнпя. На земле валялся разный мусор, он не видел, куда наступает. Он вышел к задней части дома и огляделся. На первом этаже располагались три темных окна. Он поднял взгляд, и его глаза инстинктивно устремились к одной из оконных рам второго этажа, где горел свет.
Харьюнпя видел, что окно было распахнуто. Он услышал приглушенный голос Хярьконена и стук его ударов в дверь. Держа пистолет наготове перед собой, Харьюнпя стал осторожно продвигаться вдоль стены. Приблизившись, он заметил, что к обоим окнам верхнего этажа вели пожарные лестницы. Харьюнпя подумал, что Карита могла по ней скрыться. Он стоял на месте и пытался вглядеться в глубь двора. Но темнота и кусты скрывали все из вида. Харьюнпя сдержал дыхание и попытался внимательно прислушаться. Неподалеку загрохотала какая-то тяжелая машина. Шум, грохот дизеля и позвякивайте цепей заглушили все остальные звуки. Невозможно было различить даже шума уличного движения с Пасилантие. Харьюнпя приблизился к пожарным лестницам. Он наступил на какой-то предмет, напоминающий ящик, и чуть не подвернул ногу. Харьюнпя присел и увидел, что предмет, на который он наступил, был портативным радиоприемником. Было видно, что валялся здесь он недолго. Харьюнпя взглянул наверх, на освещенное окно, и понял, откуда было выброшено радио. В ту же минуту он догадался об исходном местонахождении этого аппарата: он мог попасть сюда только из квартиры жестянщика Армаса Калеви Континена. Дулом пистолета он приподнял приемник за ручку и облокотил его о цоколь здания. Металлическая коробка должна была сохранить на своей поверхности много отличных отпечатков пальцев, которые очень понадобятся в случае, если Карита станет утверждать, что никогда не видела приемника, о котором идет речь.
Харьюнпя коснулся ладонью железной опоры пожарной лестницы. Она была холодной, заржавевшей. Он понял, что Карита убежала в свою комнату только для того, чтобы избавиться от приемника. И никуда она не скрылась, по крайней мере до сих пор. Харьюнпя попытался решить, что ему делать. Охотнее всего он бы ушел из-под окна, направился к автомобилю и вызвал подмогу. Это «охотнее всего» было настолько сильным, что он уже сделал движение в сторону автомашины, однако в последнее мгновение разум взял верх. С неохотой он признался себе, что у него не было иного выбора, как залезть в комнату через окно. Принятие окончательного решения вызвало неприятную реакцию. Он всхлипнул пару раз, будто собирался заплакать.
