— Ну что, товарищ Еременко, перехитрил вас Гудериан? — веско, но без упрека спросил он, садясь на стул рядом с кроватью.
— Свое он взял танками, но мы еще покажем ему, чем славен боец Красной армии, — на одном дыхании произнес Еременко. — Да и рана мне помешала, Иосиф Виссарионович. Ненависть к фашистам у меня идет от сердца, и от сердца исходят подвиги в бою, так что я спокоен: сердце у меня богатырское, как сказал врач.
Недолго продолжалась беседа вождя с полководцем. Он встал.
— Мне пора, товарищ Еременко. — Сталин тронул его за плечо. — Поправляйтесь, вы нам еще очень нужны: война набирает кровавые обороты. И как мы тут без вас? Никак нельзя!..
Размышления комфронта прервал вошедший к нему Иванов. Он кивнул на свои наручные часы.
— Пора отдавать войскам приказ наступать, — сказал он. — Как вы, Андрей Иванович?
— Отдавай, Семен Павлович, — коротко бросил Еременко.
Контрудар наносили прямо в лоб противнику. 204-я стрелковая дивизия с 254-й танковой бригадой при поддержке артиллерийской группы 64-й армии ринулись на врага в направлении к разъезду «74-й км». 13-й танковый корпус наступал на юго-запад, вдоль железной дороги, а 38-я стрелковая дивизия двигалась в западном направлении. Немцы не ожидали такого мощного и внезапного удара и, неся большие потери, стали отступать.
Передышка и впрямь оказалась короткой. Вновь разгорелись упорные бои на наших оборонительных рубежах. Тяжелая, если не критическая, обстановка сложилась на левом фланге Сталинградского фронта. 62-я армия генерала Лопатина нанесла по врагу чувствительный удар, но и сама была зажата с трех сторон и теперь вела бои, чтобы выйти из окружения. Что касается главных сил армии, то после решительной схватки с врагом они вышли на восточный берег Дона и заняли оборону на внешнем обводе. Командарм генерал Лопатин, обычно спокойный и уверенный в себе, на этот раз не мог скрыть охватившей его тревоги: противник накапливает силы и вот-вот ринется в атаку. Что оставалось делать Лопатину? Он связался со штабом фронта и попросил помочь армии резервами, заявив генералу Еременко, что армия понесла большие потери, а немцы готовятся к новому удару.
— Я не уверен, товарищ Первый, что мы выстоим.
— Без паники, командарм! — осадил его генерал Еременко.
— Дайте нам хотя бы одну стрелковую дивизию, чтобы поставить ее в заслон, — слышался в телефонной трубке басовитый голос Лопатина.
— У меня нет резервов, Антон Иванович, — смягчил свой гнев командующий. — Буду просить Ставку помочь… Ты продержись еще… — добавил он глухо.
— Добро, товарищ Первый! — бодро прокричал в трубку Лопатин.
Переговорив с командармом, Еременко устало присел. Из комнаты узла связи доносились телефонные звонки, громкие голоса людей, но они не смогли отвлечь его от тревожных мыслей. А вдруг Ставка откажется дать резервы — это вполне вероятно, — что тогда делать? Послать Лопатину войска с других оборонительных участков? Но оголять их — большой риск, который может привести к поражению. Тогда как ему быть?
Вошел член Военного совета Хрущев.
— Я переговорил с членом Военного совета 62-й армии, — сказал он, присаживаясь к столу. — У них там критическая ситуация…
— Знаю, — жестко прервал его генерал Еременко. — Мне только что докладывал командарм. У меня даже мелькнула дерзкая мысль: не паникует ли Лопатин?
Хрущев решительно возразил:
— Я так не думаю. Генерал Лопатин, насколько я знаю его, не из трусливых. — Он помолчал с минуту. — Так что докладывай верховному, Андрей Иванович, иначе дело швах.
Еременко о чем-то задумался — это читалось на его напряженном лице.
— Что еще тебя волнует? — спросил Хрущев. — Поделись, и тебе станет легче.
Еременко усмехнулся:
— Понимаешь, Никита Сергеевич, стежка жизни узка, как бы не оступиться…
— А у меня что, эта самая стежка жизни шире? — едва не обиделся Хрущев. — Скажи, ты будешь звонить товарищу Сталину? Если боишься, что он тебя отчитает, тогда я это сделаю, — добавил он низким голосом.
— Не торопи меня, Никита Сергеевич, надо все обдумать, — ответил Еременко. — Ты же знаешь характер вождя, он любит конкретику в докладах, эмоции ему не нужны. Вот что, — раздумчиво продолжал командующий, — я сейчас вызову начальника штаба, и, пока мы будем обсуждать в деталях, что нам делать, ты вновь свяжись с Лопатиным и уточни обстановку на этот час.
