— Я понял так, что вы не уверены в успехе, — тяжело уронил Сталин. — Поэтому уже сейчас надо организовать в большой излучине Дона прочную оборону, чтобы не дать возможность противнику прорваться к Волге. Нашим войскам может оказать помощь население города. Сегодня же я переговорю по телефону с первым секретарем Сталинградского обкома партии Чуяновым. Следует также на заводах и фабриках, коих там много, увеличить выпуск военной продукции, особенно танков Т-34. Их в Красной армии до обидного мало, хотя эти машины хорошо проявили себя в первых сражениях. Я удивлен, что такие опытные люди, как маршал Тимошенко и начальник Генштаба Жуков, проглядели это дело.
— Мне кажется, товарищ Сталин, что большая вина тут лежит на маршале Ворошилове, — осторожно обронил начальник Генштаба. — Он много лет возглавлял Наркомат обороны.
— У меня появилась хорошая мысль — послать вас в Сталинград, — заявил верховный, словно не слыша то, о чем сказал ему Василевский. — Вместе с Чуяновым и его соратниками обговорите, как надежнее укрепить оборону города. Когда сможете туда поехать?
— Да хоть сейчас, — бодро ответил Василевский.
Кто-то позвонил по телефону внутренней связи. Это был помощник Поскребышев. Он сообщил Сталину, что командующий ВВС Красной армии генерал Новиков просит принять его.
— Пусть приезжает, — отрывисто бросил верховный. Он взглянул на Василевского: — Вопросы есть? Нет? Тогда желаю удачного полета. Да, — спохватился он, — лично побывайте на тракторном заводе и посмотрите, что надлежит предпринять, чтобы увеличить выпуск танков. Я знаю, глаз у вас острый… Ну, идите. — И он пожал Василевскому руку.
Мысли верховного вернулись к командующему ВВС Красной армии. До этого генерал Новиков командовал авиацией Ленинградского фронта и, как говорил вождю секретарь ЦК ВКП(б) Жданов, «чутко откликался» на его просьбы помочь ленинградцам авиацией, нанося удары по врагу с воздуха.
— Вот ты, Андрей, хвалишь моих генералов, а город все еще в блокаде, — осадил Жданова Сталин. — Так что меньше похвал, нужны дела, а не слова. Все мы тут заняты Сталинградом, и особой помощи от нас не жди, полагайся на те силы, коими располагает фронт.
— Понял, Иосиф! — бодро отозвался Жданов на другом конце провода. — Будем биться с фашистами до конца…
Прибыл генерал Новиков, полнолицый, с острым взглядом. Вытянув руки вдоль туловища, тугим голосом доложил о себе. Уголком глаза Сталин заметил, что генерал весь напрягся, словно готовился к прыжку. «Волнуется, оно и понятно, — усмехнулся про себя Иосиф Виссарионович. — Ему ведь неведомо, что скажет товарищ Сталин. Он понимает, что с товарищем Сталиным шутки плохи». Верховный подошел к Новикову, поздоровался, задержав его жилистую руку в своей.
— Что-то я не вижу на вашей груди орденов, а? Что, забыли их надеть или спешили в Кремль?
Новиков покраснел до самых ушей. Что-то хотел сказать, но в это время Сталин отпустил его руку и, садясь к столу, произнес:
— Мы с начальником Генштаба вели разговор, как нам укрепить новый Сталинградский фронт. Вы даете на его пополнение еще двести машин, так?
Новиков подтвердил, что так, добавив:
— Мне звонили из Генштаба, и я назвал эту цифру. 8-я воздушная армия генерала Хрюкина — крепкий кулак, и я надеюсь, что в боях его соколы покажут фрицам кузькину мать. — И он добродушно улыбнулся, отчего под его глазами появилась паутинка морщин.
— Вам тоже придется побывать в Сталинграде, когда там вовсю развернутся события. А вот Василевский уже сегодня вылетает в те края. — Сталин взял со стола трубку и закурил. — Я бы хотел проинформировать вас, какова сейчас ситуация на южном фланге советско-германского фронта. У немцев приказ Гитлера — любой ценой пробиться на Кавказ, но прежде надо форсировать Волгу в районе Сталинграда, захватить город…
Генерал Новиков молча слушал верховного. Война и для него была тяжелой, но опытный авиатор не оплошал, воевал храбро, с достоинством. К концу войны, в сорок пятом, у него на груди будут сиять две Звезды Героя Советского Союза, не говоря уже об орденах и медалях — целая дюжина. Все, что пришлось на его долю, он носил в своем сердце и никогда не жалел о том, какая суровая судьба выпала ему. В боях с врагом гибли его славные сыны-летчики, ему было жаль их, но на войне не ты выбираешь свою судьбу, а она находит тебя, бросает из одного пекла в другое, словно проверяет, на что ты способен.
