Второй сотрудник, Петр Чехов, слыл гениальным системным администратором, да и весь его внешний вид говорил о том, что он день и ночь проводит за компьютером. Высокий и сутулый, с длинными подвижными пальцами и абсолютно близорукий. Он мог прийти в разных по цвету носках, забыть расчесать волосы или умыть лицо. Когда Дмитрий увидел его в первый раз, то решил, что Петр того… не совсем адекватный. Но со временем и Дмитрий, и Андрей привыкли к своему странному коллеге.
В помещении бывшего салона красоты был проведен ремонт и осуществлена перепланировка. Помещение разделили на две зоны — приемную и общий кабинет. Дмитрий захотел сидеть со своими подчиненными, чтобы быть в курсе всех дел и поддерживать друг друга. Яркий, бьющий в глаза цвет фуксии на стенах сменил благородный зеленый оттенок. Дмитрий купил добротные, из массива дерева столы, а не какой-нибудь фанерный ширпотреб, компьютеры и оргтехнику. Только Петр принес из дома свой компьютер, сказав, что без него он как без рук. У всех троих были «завязки» в полиции и в других нужных местах. В общем, к работе они были полностью готовы.
Дмитрий напоминал себе здорового, бьющего копытом жеребца, который застоялся в стойле.
К открытию подготовились основательно, даже вызвали выездную фирму по обслуживанию праздников. Помещение украсили воздушными шариками, в приемной устроили фуршет — легкие закуски, фрукты, шампанское. На улице несколько человек раздавали флаеры, сообщая жителям района о том, что теперь у них работает детективное агентство.
Вскоре помещение наводнили посетители, в основном местные пенсионерки, которые задавали весьма ожидаемые вопросы.
— Милок, а такие вкусности здесь всегда будут бесплатно? Или это сначала покормят, а потом и деньги стребуют?
— А чем вы заниматься-то будете? Преступников ловить? А это не опасно? Стрельбы-то в районе не будет?
— Чё это такое — детективное агентство? Не было печали, и вот началось…
— А если у меня сосед-ирод все норовит мою собачку отравить, я могу к вам за помощью обратиться?
— Слышь, шеф, — обратился к Дмитрию Андрей Ворошилов, — наше агентство больше напоминает службу раздачи бесплатной еды для нищих слоев общества.
— Ну и что! Начать с доброго дела — не самый плохой вариант, — ответил Дмитрий, правда, без особого энтузиазма.
А народ все прибывал.
— Закажи быстренько пиццы, и побольше, — попросил Дмитрий Петра.
— И коньяка бы, — добавил Андрей.
— Это еще кому? — не понял босс.
— Мне, кому же еще? Волнуюсь я. Все ж таки открытие. А ремонт-то какой! — потряс он в воздухе своими огромными кулачищами.
— Может, мне еще и в магазин сгонять за закуской? — спросил Дмитрий. — И правда, словно не детективное агентство открыли, а какую-то столовку. В общем, свои потребности в горячительном сам удовлетворяй!
— Чего ты бычишься? Расслабься, все хорошо! Ты что думал, к тебе в первый же день прибегут сто клиентов с просьбами о помощи? — попытался успокоить босса Петр.
— Ладно, пойдем к народу… Надо же расположить людей к себе, чтобы, если что, про нас вспомнили и обратились, — согласился Дмитрий, заметно повеселивший и довольный.
Первой мыслью, посетившей Дмитрия, была такая: неужели я выжил после химической атаки?
Кто-то бы просто радовался, что остался жив, но только не Карасёв. Он настолько плохо себя чувствовал, что, казалось, лучше бы было помереть. Его тошнило, руки и ноги тряслись, мышцы сводило судорогой. Он лежал весь потный, а во рту, наоборот, всё пересохло. Превозмогая боль, Дима разлепил веки, и на лицо тут же хлынули слезы. Постепенно пелена перед глазами стала спадать, и перед взором Дмитрия предстал женский образ — тонкая лебединая шея, красивая линия плеч, светлые волосы, нежное лицо с со смешливыми глазами русалки.
— Я вас где-то встречал, прекрасная незнакомка, — произнес Дмитрий и не узнал собственного голоса.
— Не юродствуй, — сухо ответила «прекрасная незнакомка».
— Да узнал я тебя, — вздохнул Дима. — Ада собственной персоной.
— Ада — это для друзей, — сразу же поправила она. — Для тебя — Аделина.
— Ну, я же явно не на пляже загораю. Судя по всему, я в больнице, ведь так? — спросил Дмитрий. — А ты пришла навестить меня, значит, не такой уж я чужой.
