Моника хихикнула. Кэтрин глядела на Жан-Клода широко раскрытыми невинными глазами.
Я коснулась ее руки, и она дернулась, будто проснулась. Я не стала шептать, потому что он меня все равно бы услышал.
— Очень важный элемент техники безопасности — никогда не гляди в глаза вампира.
Она кивнула. В ее лице мелькнула первая тень страха.
— Я бы ни за что не стал вредить такой прекрасной молодой женщине.
Он взял руку Кэтрин и поднес ко рту. Всего лишь касание губ. Кэтрин вспыхнула.
Монике он тоже поцеловал руку. Потом поглядел на меня и рассмеялся.
— Не тревожьтесь, мой милый аниматор. Я не трону вас. Это было бы нечестно.
Он встал со мной рядом. Я смотрела ему в грудь, не отрываясь. Там, в этих кружевах, был почти не виден шрам от ожога. В форме креста. Сколько десятилетий тому назад кто-то ткнул крестом в его плоть?
— Как нечестно и то, что у вас с собой крест.
Что я могла сказать? Он был прав по-своему.
Обидно, что вампиру наплевать на предметы, имеющие форму креста. Крест должен быть освящен и подкреплен верой. Атеист, машущий крестом на вампира, — зрелище поистине достойное жалости.
Мое имя, выдохнутое им, прошло дуновением по моей коже.
— О чем вы думаете, Анита?
Голос этот был такой чертовски успокаивающий. Мне захотелось поднять глаза к лицу, произнесшему эти слова. Жан-Клод был заинтригован моим частичным иммунитетом к нему. Этим — и еще ожогом в форме креста у меня на левой руке. Этот шрам его интересовал. Каждый раз он изо всех сил пытался меня очаровать, а я изо всех сил пыталась не обращать на него внимания. До сих пор я выигрывала.
— Раньше вы никогда не возражали, что я ношу крест.
— Тогда вы здесь бывали при исполнении, сейчас — нет.
Я глядела на его грудь и думала, такие ли эти кружева мягкие, как это кажется. Вряд ли.
— Вы настолько не уверены в собственных возможностях, мой маленький аниматор? Вы верите, что ваша способность сопротивляться мне заключена лишь в этом кусочке серебра у вас на шее?
Я не поверила ему, но это все равно сработало. Жан-Клод признавал за собой возраст двести пять лет. За два века вампир набирает много силы. Он намекал, что я трусиха. Я ею не была.
Я подняла руки расстегнуть цепочку. Он отступил от меня и повернулся спиной. Крест с цепочкой скользнул мне в руку серебряным ручьем. Рядом появилась блондинка, протянула мне корешок квитанции и взяла крест. Прелестно — гардеробщица для освященных предметов.
Без креста я ощутила себе раздетой. Я в нем спала и в душе мылась.
Жан-Клод приблизился снова.
— Против сегодняшнего спектакля вам не устоять, Анита. Кто-нибудь вас покорит.
— Нет, — ответила я.
Но трудно отвечать решительно, глядя в грудь собеседнику. Чтобы изобразить твердость, надо смотреть в глаза, но это сейчас было ни-ни.
Он рассмеялся, и звук этот прошел у меня по коже, как касание меха. Теплое и мягкое, хотя есть в нем что-то от смерти.
— Тебе понравится, я это обещаю, — схватила меня под руку Моника.
— Да, — добавил Жан-Клод. — Это будет ночь, которую вы никогда не забудете.
— Это угроза?
Он снова рассмеялся тем же ужасно теплым смехом.
— Анита, здесь место радостей, а не насилия.
Моника тянула меня за руку.
— Пошли, представление сейчас начнется.
— Представление? — спросила Кэтрин.
Мне пришлось улыбнуться.
— Приветствуем тебя в единственном в мире стрип-клубе вампиров, Кэтрин.
— Ты шутишь!
— Честное скаутское.
Я обернулась на дверь — сама не знаю, зачем. Жан-Клод стоял совершенно неподвижно, будто его там и не было. Потом он шевельнулся, поднял бледную руку и послал мне воздушный поцелуй. Ночное представление началось.
