Снова топот ног, потом команда, крики, постепенно все стихло. Через минуту лифт дернулся и пошел вверх. Дверь открылась, в кабину ворвались охранники, не ожидавшие увидеть начальника в здравии. Медведь вышел, кивнув на потерявшего сознание парня — посыльного Купола.
— Придет в себя, допросите у Погребняка. Зинченко ко мне.
— Михаил Юрьевич, — сунулся к нему командир смены телохранителей, пунцовый от смущения и злости. — Это я виноват…
— Разберемся.
У себя в кабинете Медведь переоделся, осмотрел пробитый пулями пиджак, покачал головой: костюм был уже непригоден для официальных приемов. Примчавшийся заместитель смотрел на генерала как на вернувшегося с того света.
— Как это произошло, Михаил Юрьевич?
— Как в кино. Меня предупредили. — Медведь достал из бара коньяк, налил полрюмки, выпил, сел на стол. — Тебе не предлагаю, пить на работе вредно.
— А что не вредно? По-моему, и жить в наше время вредно. Что же все-таки произошло? Кто вас предупредил?
— Купол, конечно. Его насторожили наши планы, а также заинтересовал наш друг ганфайтер.
— Значит, они все знают?!
— Все не все, но кое-что знают. Разумеется, не о подключении к нам агента класса «абсолют», для этого надо иметь не семь пядей во лбу, а гораздо больше и еще высокое кресло. Министр обороны и тот ничего не знает.
— Дьявольщина!
— Ага, согласен.
Зинченко постоял немного и тоже сел. Помолчали. Свистнул интерком. Михаил Юрьевич снял трубку, выслушал, бросил трубку на рычаг.
— Молчит как партизан.
— Кто его допрашивает? Погребняк?
— Не все ли равно, парень надеется, что его вытащат.
— Ничего, ребята поработают — расколется. По какому поводу вызывали на кабинет?
— «Чистилище» ликвидировало депутата Госдумы Васильчикова. А мы в результате получили последнее «китайское» предупреждение от премьера.
— Васильчикова? Степана Петровича? Я его знаю… знал. Зачем понадобилось «Стопкриму» его убирать?
— Не имею понятия. Где твой хваленый ганфайтер? Где его голова? С ума они там посходили, что ли?! Начальника Главного управления по борьбе с организованной преступностью подлавливают в его собственной резиденции! Это как понимать?!
Зинченко молчал.
— До каких пор премьер будет мне мылить шею? Я ему кто — мальчик для битья?! Все в одной луже сидим, а отмываться должен начальник ГУБО! — Медведь замолчал, сдерживаясь, глубоко вздохнул, глянул на неподвижного заместителя. — Фантомас разбушевался, да? Что будем делать, Афанасьевич?
— Работать, — без улыбки ответил Зинченко. — По закону административных джунглей, царящему в правительственных кругах, необходимо найти стрелочника. Нашли вас. Ну и что? Переживем. Краснорыжин разносит вас по одной причине.
— Какой?
— Боится. Когда я его вижу, всегда вспоминаю Козьму Пруткова. Помните у него: «Впереди стада идет круторогий баран с колокольчиком. Овцы уверены, что он знает, куда он их ведет. А баран всего лишь желает быть впереди: не пыльно и хороший выбор травы».
Генерал засмеялся. Зинченко улыбнулся в ответ:
— Сегодня мне должен звонить Соболев. Как только поговорю с ним, перезвоню вам. Разрешите поработать с напавшим на вас террористом?
— Вряд ли он много знает. Поработай, если хочешь, но займись охраной. Как он мог внедриться? Или его просто купили?
— Скорее всего. Не беспокойтесь, Михаил Юрьевич, больше такого не случится.
Генерал открыл папку и углубился в бумаги.
Завьялов нервничал редко, да и то лишь дома, когда между ним и женой пробегала очередная кошка. Сегодня же у него все валилось из рук, настроение испортилось еще с утра, после заседания правительственной команды, а вдобавок заболело сердце. Дмитрий Васильевич принял валокордин, попытался сосредоточиться на работе, но не высидел и четверти часа. Тогда он плюнул на режим, выпил водки и «забалдел», постепенно успокаиваясь. Из этого состояния его вывел телефонный зуммер. Звонил Боханов:
— Ты еще трудишься? Включи-ка телевизор, московский канал. Потом поговорим.
Дмитрий Васильевич послушно включил метровый «Панасоник», и его эйфория моментально прошла. Диктор читал объявление Министерства внутренних дел о «новом злодеянии» известной террористической организации «Стопкрим», чаще именуемой «Чистилищем».
