— Учитывая запас на корабле Светлы, продуктов хватит приблизительно на двенадцать недель. Конечно, она не так долго находилась в патрулировании, как мы, и запас ее продуктов больше. Следует ли мне запросить ее компьютер о точном количестве продуктов?
— Нет. Будем думать об этом, когда настанет такое время. У нас все равно нет другого выхода. Как только действие трибензодрина ослабеет, я выйду из игры. Если мы пойдем обычным путем, тебе придется самой разбираться с огнем рашадианцев. Мне кажется, что ты и компьютер Светлы с большим удовольствием смоделируете вероятные границы корпускулы.
— С этим трудно не согласиться.
— Ты проинформировала штаб о нашем местоположении? — спросил он, меняя тему.
— Я прекратила синхронную передачу, как только ты вернулся с «Утопии», но я отправила информацию о направлении нашего движения.
— Хорошо. Передай им, чтобы они искали засады рашадианцев в 89, 91 и 103 гравитационных потоках. Затем перейди на режим полного эфирного молчания.
— Хорошо, Мак, раз ты так хочешь…
— Да, — доверительно сообщил он ей, — теперь обрати внимание…
И Маккензи начал инструктировать Шейлу, как ей следовало поступить в той или иной ситуации. На это ушел почти час. Только после того, как Шейла дважды повторила его указания, он счел, что может быть доволен.
Он встал с кресла и вернулся в медицинский отсек. Там он снял скафандр и повесил его рядом с кодовым щитом. Маккензи в последний раз взглянул на Светлу. Диагностический стол был по-прежнему включен. Разноцветные волны выплескивались из-под теплого белого одеяла. Светла больше не потела и, казалось, мирно спала.
Он подошел к контейнеру с медикаментами и вынул пузырек с лекарством. Это была контрдоза трибензодрина. Он принял две таблетки и вернулся к столу. Ноги и руки его слегка онемели, глаза закрывались. Даже переполнявшие его заботы куда-то исчезли. Он сделал все что мог, и больше не стоило ни о чем беспокоиться.
Он лег на стол, рассеянно отметив, что Шейла уже включила его. Откуда-то издалека он услышал, как она сказала, что время от времени будет проверять их состояние, пока они спят. Маккензи это совершенно не волновало. Было глупо волноваться по таким пустякам.
Он как-то вдруг провалился в глубину забытья. Даже раздражающее пульсирование контактного будильника больше не тревожило его.
Время 18:36, Эктэлонского летоисчисления, день 1.
Как только Шейла обнаружила рашадианский корабль преследования, она прекратила сканирование пространства. Присоединив корабль Светлы к своему корпусу, она приказала компьютеру Кайло передать ей управление двигателями преобразования массы. Она разогнала корабль до девяносто пяти процентов скорости света и, только когда это ускорение было достигнуто, вновь включила экраны. Рашадианцы не изменили курса, очевидно, не обнаружив ее гипертонного зондирования.
Опасность миновала. Теперь Шейла могла сосредоточиться на своих личных проблемах. Ей стало трудно выполнять даже самые простые обязанности, а ее диагностические подсистемы перестали подчиняться командам.
Причиной этого была ее новая личность. Это она поставила перед Шейлой множество новых проблем, которые переполняли ее логическую матрицу, требуя решения. А ведь нужно было при этом выполнять свои основные обязанности. Таким образом, на все это вместе требовалось необычно большее количество энергии. Процессор преобразования нагрузок извлекал ее из матрицы обеспечения, которая отвечала за жизнедеятельность запредельника, уровень гравитации, навигационный курс, общее обеспечение полета и другие чисто механические функции. Это в свою очередь вело к истощению перечисленных систем и ослабляло управление ими. «Но, — жаловалась сама себе Шейла, — это не моя вина».
Она хотела предупредить Маккензи о своих трудностях, но он не дал ей такой возможности. Он бесконечно долго внушал ей, как следует поступать в той или иной ситуации, а потом ушел к этой женщине, чье непостоянство причинило ему столько горя. Теперь оба они лежали без сознания на диагностических столах. Она могла контролировать их энцефалограммы и метаболические показатели, а также управлять электромагнитными полями, создававшимися в результате работы столов. Но, пожалуй, впервые за свое существование Шейла почувствовала, что такое одиночество, и ей это не понравилось. По правде говоря, она была обижена.
