— Так его ругань по гиперпространственному передатчику была не более чем игрой на публику?
— О, да. Операции по подготовке и проведению космического прыжка тем временем были переведены в новое безопасное секретное место. Таким образом, как полагает Сирус, мы выиграли еще по меньшей мере целый месяц, до того как новость о наших исследованиях просочится в прессу.
Маккензи присвистнул.
— Господи, этот человек даже из свиных помоев может сделать блюдо для гурманов, если у него на то будут веские причины.
Шейла тоже присвистнула в ответ.
— Мак, нам надо обсудить одну очень важную вещь.
Ее голос стал совершенно серьезным. Он невольно подумал, что могло тревожить ее.
— Что же это такое?
— Наши с тобой отношения.
Он не знал, что должен был сказать в ответ, поэтому предпочел молчание. Шейла между тем продолжала:
— Я уже говорила тебе прежде, что люблю тебя, по-своему. Мои чувства к тебе нисколько не изменились. Но я поняла, что существуют границы для тех привилегий, которые дает любовь. Жажда страсти и глубокая личная потребность должны соизмеряться с этическими нормами поведения. Иначе мы становимся жертвами… эгоизма. Ты следишь за моей мыслью?
Он совершенно не сомневался, что слова Шейлы в большей мере относились к его чувствам, чем к ее собственным.
— Думаю, что да, — медленно проговорил он.
— Если ты применишь полученные в результате этого вывода знания к своим отношениям со Светлой, твоя любовь продлится очень долго.
— Шейла, я не совсем уверен, что полностью понимаю тебя, но я и сам не так давно кое-что понял. Нас со Светлой связывают странные нити, даже когда мы разлучены. Может быть, это просто чувство преданности своему долгу. По правде говоря, я не знаю.
— Думаю, что дело не только в этом. Вы оба как нельзя лучше подходите друг для друга, а эта связь самая прочная и главная. Мак, перед вами открыты все пути, перед тобой и Светлой. Помни, что ты являешься Военным Губернатором Красного Утеса и отвечаешь за Полетный Корпус. Несмотря на то что часть армады Федерации по-прежнему совершает маневры вблизи кольца астероидов, но твоя победа, так же как и поражение Ван Сандер, похоже, убедили их, что враждебные действия не принесут желаемого результата. Как тебе наверняка известно, большая часть их сил отводится в космическое пространство системы Сигни А. Теперь тебе ничто не мешает отозвать назад Светлу. Сируса это не будет волновать.
— А тебе не кажется, что это будет не совсем удобным?
— Мне кажется, что тебе следует обо всем хорошенько подумать, а уж потом принимать решение. При внимательном рассмотрении в этом мире все возможно, если ты сам веришь, что то, что ты делаешь — правильно, ты этого хочешь, и если ты пользуешься достойными способами, чтобы получить желаемый результат. Вот главный урок, вынесенный мной, прежде чем мы совершили невозможное.
— Понимаю, — задумчиво проговорил Маккензи. — Но не всегда так просто узнать, что на самом деле правильно, а что ложно, по крайней мере для простых смертных, как я. Боюсь, что ты — совсем другое дело.
— Вовсе нет, Мак. Возможно, я не всегда отдаю себе отчет, что правильно, но, во всяком случае, я всегда знаю, когда была не права. В таком случае нужно просто попытаться вернуть долги.
Маккензи с любопытством смотрел на экран монитора.
— Я подвергла Светлу смертельной опасности, потому что не знала тогда, куда может завести необузданная любовь. Я попыталась вернуть свой долг, но чувство вины не покинет меня до тех пор, пока ты не простишь меня.
Маккензи смущенно наклонился вперед и сказал:
— Я прощаю тебя, Шейла. Возможно, что ты представляешь собой какую-то новую форму разума, но ты так же, как и любой из нас, можешь делать ошибки. Когда ты на самом деле заботишься о ком-то, то вполне естественными становятся ошибки, потому что ты зацикливаешься на значении, которое этот человек имеет для тебя. Думаю, что мы с тобой прошли через это состояние. Тебя не за что винить, раз ты поступала так, как считала нужным, раз ты сама поняла свои ошибки.
— Да, Мак, я согласна с тобой. Но я все-таки должна услышать сама. Ведь я киборг и предназначена для речевого общения. Чтобы слова стали реальностью, я должна их услышать. — Она помедлила. — Так ты прощаешь меня?
