Теперь Алексей и Катя целыми днями находились в пристройке, где Алексей оборудовал небольшую мастерскую. Он подбирал и пилил планки, обстругивал их и склеивал, а Катя, наложив на холст картонное лекало, резала этот холст большими ножницами, а потом сшивала большой иглой, употребляя вместо ниток рыболовную леску.
Однако работы было так много, что Алексей связался с ребятами из местного школьного кружка авиамоделистов. Работали они охотно, их и не прогнать было из пристройки, но галдели ужасно, споря друг с другом из-за сборки узлов, – и мать Алексея была этим не очень-то довольна. Но помощь ребят освобождала Алексея от многих часов черновой работы и давала ему возможность заняться вспомогательным электронным устройством, которое должно было сделать полёт совершенно безопасным.
И вот крылья были готовы.
В этот день Катя надела спортивные брюки и красивую кофточку, а Алексей облачился в свой единственный парадный костюм и приладил к рукам крылья. Пришли и ребята-авиамоделисты. Оделись они как обычно, но все были умыты и причёсаны, что случалось с ними не каждый день.
– А ты, мама, пойдёшь с нами на испытание? – спросил Алексей Серафиму Дмитриевну.
– Не хочу на баловство ваше глядеть, – строго ответила Серафима Дмитриевна. – Делом бы лучше занялись!
Тогда все, кроме неё, отправилась к выгону. Впереди шагал Алексей Возможный в парадном костюме и с крыльями, за ним Катя в клетчатой кофточке с пуговицами-леденцами, а уж за Катей – ребята. Погода стояла отличная, но отличная она или плохая, не имело значения: крылья годились для любой погоды.
Коров на выгоне в этот час не было, и людей нигде поблизости тоже не было, не видно и не слышно было птиц. Только сокол, как всегда, увязался за Алексеем и молча летал вокруг него.
И участники испытания тоже молчали, потому что приближался ответственный момент.
– Полетит дядя Лёша сейчас, а веселья нет, – сказал вдруг самый маленький из авиамоделистов.
Ему никто ничего не ответил.
– Ну начинаю полёт, – Алексей посмотрел на Катю и побежал к середине выгона, расправляя на бегу крылья. Затем он оторвался от земли и полетел.
Алексей сделал несколько небольших кругов над серединой выгона, а потом по прямой полетел к старой большой черёмухе, что стояла у края поля возле ручья. Сокол летел рядом с ним. Казалось, птица нисколько не удивлена полётом человека.
Набрав высоту, Алексей перевалил через крону дерева и круто пошёл вниз. Внезапно сокол с коротким предупреждающим криком вынырнул навстречу ему. Алексей резко свернул, ещё немного и он пропорол бы правое крыло о сухой жёсткий сук и, конечно, упал бы. Теперь благодаря соколу он избежал опасности. Но сокола на мгновение сдавило между суком и крылом. Птица молча упала в ручей, и её потащило течением. Лапы у неё были прижаты к телу, как при полёте. Но так же птицы сжимают лапы и в миг смерти.
Алексей долго летел над ручьём, сопровождая мёртвого сокола. Того волокло над бледно-зелёной подводной травой, над ржавыми консервными банками, над какими-то мятыми дырявыми кастрюлями и изодранными резиновыми сапогами, лежащими на дне. Дальше ложе ручья стало глинистым, а берег был весь в ямах: отсюда брали глину для печей. Затем ручей расширялся, здесь был омут. Сокол исчез в его глубине.
Алексей набрал высоту и начал делать крутые виражи, чтобы током встречного воздуха осушить выступившие на глазах слёзы. Рукой отереть их он не мог – этому мешали крылья.
Затем он вернулся к Кате и ребятам-авиамоделистам.
– Я нечаянно убил сокола, – сказал он Кате, снимая крылья.
На краю правого крыла виднелось небольшое красное пятно.
– Как это грустно, – сказала Катя. – И именно сегодня…
– Теперь полетай ты, – сказал ей Алексей.
Катя надела крылья и сделала несколько кругов над выгоном. Потом разрешено было полетать самому старшему из авиамоделистов, ученику десятого класса Мите Добрышеву.
– Ну, понравилось? – спросила его Катя, когда тот отлетался.
– Понравилось, ничего, – ответил Митя. – Но на «ТУ-104» лучше. Когда я на «ТУ-104» с папой в Киев летал – вот это да!
– А я на «ИЛ-18» летал, – сказал самый маленький из авиамоделистов. – Вот это веселье было!
